— Вы хорошо знаете принцессу, батюшка?
— Нет. Однако я был представлен ей лордом Сингльтоном и, как видишь, она не забыла моего имени.
— Вы в первый раз получаете от нее приглашение?
— Да, и это неожиданное приглашение радует, потому что даст мне возможность познакомиться с индийской аристократией, к которой я не знал, как подступиться… Можно подумать, что принцесса отгадала мое желание.
Джордж взял со стола письмо, пробежал его глазами.
— В четверг, шестого августа, — сказал он.
— То есть за два дня до бала лорда Сингльтона.
— На каком расстоянии Бенарес от леса, где мы будем охотиться?
— В шести милях.
— Наши лошади к вечеру устанут.
— Не беспокойся, там мы найдем не только свежих лошадей, но и слонов, если захотим.
— Отлично, но меня еще кое–что беспокоит.
— Что?
— Костюм. Неужели мы будем ужинать у принцессы в охотничьем платье? Мне кажется это неприличным.
— Ты прав. Мой лакей с утра поедет в Аллахабад и привезет все, что нужно из одежды.
— У вас на все есть ответы, батюшка.
— И лорд Сингльтон, наверное, будет также на охоте в четверг. Тебя нужно представить ему пораньше. Поэтому завтра же мы съездим к нему в гости.
Глава 18. На перекрестке дорог
На другой день, как было решено накануне, Джордж Малькольм был представлен отцом лорду Сингльтону. Губернатор Бенареса принял молодого человека с любезностью, показывающей, как глубоко он уважает Джона Малькольма.
Губернатор также получил приглашение принцессы Джеллы, расставаясь с отцом и сыном, он сказал:
— До скорого свидания, господа, в лесу Перава с его тиграми и пантерами!
Добавим мимоходом, что во время беседы с губернатором Джон Малькольм официально объявил о предстоящей свадьбе Джорджа и Эдварда с Марией и Эвой Бюртель. Лорд Сингльтон отнесся доброжелательно к этому двойному союзу.
Два следующих дня прошли без приключений, заслуживающих занять место на этих страницах.
Джордж Малькольм, как мы уже знаем, в Англии был страстным охотником, мысль убить пантеру совершенно вскружила ему голову. Он даже не мог уснуть, так сильно хотелось ему скорее оказаться под темными сводами индийского леса лицом к лицу с ужасным и опасным противником. Наш герой отличался решительным характером: перспектива опасности удвоила его нетерпение.
Наконец, долгожданный день наступил, первые проблески зари осветили серое туманное небо. Это было счастливым предзнаменованием, так как охотники могли надеяться, что солнечные лучи, ослабленные облаками, смягчат жаркие часы охоты.
Дорога из Бенареса к лесу Перава шла через горы и была в запущенном состоянии, так что ехать по ней рысью было совершенно невозможно, поэтому, хотя расстояние и не могло считаться большим, из опасения опоздать следовало отправиться ранним утром.
Еще до восхода солнца несколько оседланных лошадей уже стояли возле ворот веранды. Три из них предназначались Джону Малькольму и его сыновьям, а остальные две — Стопу и Казилю, которые должны были сопровождать своих господ на охоту.
Мария и Эва проводили до крыльца опекуна и женихов. Они были немного бледны и сильно волновались. Несмотря на все уверения Джона Малькольма, предстоящая охота внушала девушкам инстинктивный страх, который не могли рассеять никакие доводы. Наступила минута разлуки, последовали просьбы, обещания, клятвы… Затем маленькая кавалькада двинулась в путь. Выехав из города, путники присоединились к группе лорда Сингльтона, в которую входили несколько офицеров и слуг.
После двухчасовой езды путешественники достигли опушки леса Перава. Группа индусов в роскошных одеждах приветствовала их громкими звуками охотничьих рогов… Около часа лошади мчались по хорошей дороге. Наконец, достигли небольшого перекрестка, места сбора охотников.
Справа, посреди маленького пруда, виднелись живописные развалины, наполовину скрытые индийским плющом.
— Что это такое? — спросил Джордж Малькольм Казиля, оказавшегося рядом.
— Господин, — ответил подросток, — эта остатки храма Кали.
— Индийской Венеры! — прошептал Джордж Малькольм, а потом добавил: — Мне кажется, что развалины, окруженные со всех сторон водой, уже не посещаются поклонниками?
— Да, господин.
— Но раньше было по–другому?
— В то время, когда на свете еще не было отцов наших отцов, храм красовался своими многочисленными куполами. В нем жили жрецы, и здесь проходили многие праздники. В те времена кирпичное шоссе соединяло храм вот с тем лесом, но теперь храм разрушился, дорога исчезла, только одни кайманы обитают в этих прудах.
Джордж счел объяснение достаточным и перевел взгляд на группу красочно одетых людей, толпившихся неподалеку.
Большое количество охотников и загонщиков, принадлежавших к разным кастам индусов, отличались обликом, разнообразием костюмов самых ярких цветов. Два слона поддерживали башни, предназначавшиеся для охотников и представлявшие собой огромные серые крепости.
Далее стояли стражники атлетического сложения с желтыми лицами, будто вылитыми из флорентийской бронзы, слуги, имевшие вместо одежды только передники поразительной белизны и тюрбаны из пунцовой кисеи. Они держали на цепях больших догов, почти таких же диких и хищных, как пантеры и тигры, с которыми им предстояло схватиться. Собаки, с широкими ошейниками, усеянными железными иглами, неукротимо прыгали на месте и пронзительно пыли, стремясь порвать державшую их цепь.
Возле ужасных догов богато одетые лакеи держали под уздцы отличных чистокровных лошадей, предназначенных для приглашенных и доставленных сюда по приказу принцессы Джеллы.
Мы описали главные фрагменты картины, представшей глазам удивленного Джорджа Малькольма, но перо не в силах описать с достаточной точностью живописность этой сцены, достойной кисти великого художника.
Лорд Сингльтон, хотя и привык к подобного рода зрелищам, все–таки млел от восторга.
Он подошел к жениху Марии.
— Ну что, сэр Джордж, — спросил он, — каково паше впечатление?
— Я думаю, милорд, — ответил молодой человек, — что великому художнику стоит только верно представить видимое нами, чтобы воспроизвести на полотне впечатляющую картину.
— Да, конечно. Какой–нибудь современный Рембрандт мог бы создать из этого бесценное произведение.
Джордж кивнул головой в знак согласия.
Губернатор посмотрел на часы.
— Час, указанный в пригласительных билетах, наступил, — сказал он, — а царицы праздника все еще нет!
