– Будет мстить, – сказал айн, когда Артем к нему приблизился.
– Что?.. О чем ты? – не понял Артем.
– Вождь найдет там убитого сына. – Айн вытянул руку и показал в ту сторону, где лежало тело Аоки. – И захочет отомстить, пошлет погоню.
– Да плевать мне сто раз на его погоню! – Артем в сердцах и в самом деле сплюнул на пол. – Ходу, айн, бежим отсюда! Ходу что есть сил!
Глава седьмая
Прощайте, скалистые горы
Артем верил Такамори. Если старый яма-буси сказал, что уведет пиратскую погоню подальше в лес, то, значит, так оно и будет. Господину послу даже думать не хотелось о том, что ему что-то может помешать, поэтому он выбрал главную дорогу.
Сразу за воротами форта, так сказать, на просторе, ураганный ветер наотмашь, со всей своей разгулявшейся безудержной силой ударил людям в бока и продолжал так лупить, пока они бежали. Хотя слово «бежали» не вполне подходило к их способу передвижения. Лучше будет сказать, что они передвигались под хитрым углом к ветру, стараясь повернуться к нему спиной, согнуться в три погибели, чтобы уменьшить собственную парусность, и переставляя ноги как можно проворнее. Со стороны, наверное, это смотрелось весьма комично.
Кстати, касаемо взглядов со стороны. Даже с небольшого расстояния вряд ли кто из обитателей пиратской слободки мог угадать в этих скрюченных фигурах проклятых, ненавистных чужаков. Надо обладать нечеловеческой остротой зрения, сталинской подозрительностью и многими другими не менее полезными качествами, чтобы что-то углядеть в ночной тьме лишь при неверной подсветке изредка шарахающей молнии, сквозь завесу вновь зарядившего дождя, пусть и не такую плотную, как хотелось бы беглецам. Ну разве что вдруг каким-то нехорошим чудом на них вырулит пиратский отряд в полном составе, вот тогда да, тогда наступит задница. Словом, умел Артем себя успокаивать, этого не отнимешь. Но в принципе не было у него ощущения, что идет он по чистому полю, открытый всем взглядам. К тому же наверняка не все пираты в слободке, не говоря уж про мирных жителей, оповещены о том, что проклятые чужаки сбежали из-под стражи. Не было у них тут в древности телефонов, радиоточек и телеграфов с телетайпами.
Они уже бежали по поселку. Здесь ветер задувал малость потише, чем на открытом участке, но все равно всех так и тянуло нырнуть в придорожную канаву, где должно было быть немного поспокойнее в смысле ветра и вообще. Навстречу им из косых дождевых струй, ударивших сильнее прежнего, вдруг выплыл человек в соломенной накидке, наброшенной на голову. Произошло это настолько неожиданно, что Артем никак не успел среагировать. Пока он думал, реагировать ли, человек прошел мимо, причем совершенно спокойно, не шарахнувшись, не замахав руками. Кто это был, пират, рыбак, мужчина или женщина, увидел ли чего, понял ли, куда шел, откуда – бог весть. Ветер проносил через дорогу связки тростника, сорванные с крыш, сухие ветки, траву, какие-то тряпки. Раз их путь пересек бамбуковый черпак, удало скачущий по дорожной глине, размякшей под дождем. Иная неубранная домашняя утварь сейчас тоже наверняка взлетает в воздух и отправляется в лес или в море, чтобы пропасть навсегда, быть выловленной сетями рыбаков или снова выброшенной на берег, к немалому удовольствию мальчишек, носящихся по песку.
Ветер уже волок и небольшие сухие деревца, вырванные с корнем, но, слава богам, еще не набрал подлинной ураганной силы, чтобы поднимать могучие бревна, крутить их как пушинки и обрушивать на головы бедолагам-путникам. Впрочем, в таком случае еще раньше, чем бревна, унесло бы самих путников.
Они выбежали на берег. Никакая погоня на пятках не сидела, по дороге им не пришлось никого рубить в капусту, ни от кого не пришлось уворачиваться, чтобы не изрубили тебя.
«Так, глядишь, тихой сапой и прокрадется в мозг расслабляющая мыслишка о том, что боги сегодня играют за нашу команду. А расслабляться-то рано», – подумал Артем.
На берегу было заметно светлее, чем в глубине острова, но и заметно страшнее.
Небо над океаном вполне годилось для того, чтобы простираться над адскими просторами. Это было зловещее черно-синее кипение туч, то и дело пронзаемое ослепительными зигзагами. Артему казалось, что там, наверху, боги затеяли авральные сварочные работы. Волны, сравнимые высотой со стенами его замка в Ицудо, обрушивались на берег, как молот на наковальню. И в эти волны им предстояло лезть.
– Смотри! – закричал Артем. – Наши добрались! Вон тот корабль! Самый пузатый!
О том, что его люди добрались до джонки, Артем догадался, едва увидел большую гребную лодку с обломками весел, не вынутых из бортовых отверстий. Волны вышвырнули ее на берег и до сих пор переворачивали на песке. Все другие лодки, большие и малые, были вытащены из воды и оттащены почти к самому лесу. Корабли же оставались на якоре. Их экипажи надеялись отстояться в бухте. Неизвестно было, разобрал ли айн, какой из кораблей самый пузатый, но уж наверняка он увидел людей на палубе. Артем не мог бы с уверенностью сказать, что узнает в этих фигурках кого-то из своих людей, но он готов был голову заложить за то, что пираты не стали бы сейчас торчать на палубе. Тем более что этих фигурок было много больше двух. Насколько он помнил, караулить их судно остались только двое разбойничков. Разве что к ним прибыло подкрепление, но и тогда пираты все равно не стали бы торчать сейчас на палубе. Не тот это народ.
Но как бы там ни было, надо плыть.
– Ты умеешь плавать? – прокричал Артем айну.
Того, похоже, нешуточно удивил вопрос господина.
– Как не уметь!
– Хорошо! А в шторм? В шторм ты плавал?
– Нет!
– Тогда слушай внимательно!
Артем рукой показал дикарю, чтобы тот придвинул ухо поближе, чтобы господину не приходилось орать как умалишенному.
– Сложнее всего войти в воду, дальше ерунда. Входим так. Дожидаемся, когда волна обрушится на берег. Когда она потянется назад, в море, мы бежим за ней, понимаешь? Бежим и смотрим вперед, следим за новой волной, летящей навстречу, и прыгаем под нее, как можно ниже. Прыгаем под волну. Понимаешь?
– Да.
Артем знал, что говорит. Среди увлечений и пристрастий воздушного акробата числилась и весьма странная любовь к купаниям в шторм. Хотя насчет странности, это как поглядеть. Если со всей пристальностью, то выйдет, что Артема всегда привлекали занятия, связанные с выбросом адреналина в кровь. Чем больше адреналина, тем веселее и интереснее. То ли его профессия этому способствовала, то ли еще что-то такое, в чем сейчас недосуг копаться. Словом, любил он плавать именно в шторм, а где любовь, там и умение. Да особенного умения от штормового пловца и не требовалось. Главное – как и во всем остальном, что касается воды, – не паниковать. Остальное – дело не шибко изощренной техники.
