— Прощайте, — сказала старику Маргарита, входя опять в комнату, — прощайте! Мне непременно хотелось прийти к вам сегодня… Теперь уж не знаю, когда удастся с вами еще повидаться.
И, задумчивая, с поникшей головой, она пошла к выходу, не видя Поля, не вспомнив даже, что в доме был какой-то человек, когда она вошла. Молодой моряк, не отводя взгляда, следил за ней и протянув руки, словно желая остановить девушку; он задыхался, глаза его были влажны. Наконец, видя, что она взялась за ручку двери, он крикнул:
— Маргарита!
Девушка обернулась, но, не понимая, что значит такая странная фамильярность со стороны совершенно незнакомого человека, приоткрыла дверь, чтобы выйти.
— Маргарита! — повторил Поль, шагнув к сестре. — Маргарита! Разве вы не слышите, что я вас зову?..
— Да, сударь, мое имя Маргарита, — сказала она с достоинством, — но я не могла вообразить себе, что меня может так называть человек, кого я совсем не имею чести знать.
— Но я вас знаю! — воскликнул Поль; подойдя к ней, он затворил дверь и повел девушку в комнату. — Я знаю, что вы несчастны, что на свете нет души, в которой вы могли бы найти сочувствие, нет руки, на которую вы могли бы опереться.
— Вы забываете нашего общего защитника на Небесах, — кротко сказала Маргарита, подняв глаза и руку к небу.
— Нет, нет, я не забываю, Маргарита, ибо это он послал меня предложить то, чего вам недостает, и сказать, когда все уста и все сердца закроются для вас: «Я ваш друг, друг, навеки верный вам!»
— О сударь, — отвечала Маргарита, — вы произносите торжественные и священные слова; но, к несчастью, мне трудно поверить им без доказательств.
— А если я представлю вам доказательство? — спросил Поль.
— Невозможно! — прошептала девушка.
— Неоспоримое! — продолжал Поль.
— О, тогда!.. — сказала Маргарита с неизъяснимым выражением: сомнение начинало уступать надежде.
— Что же тогда?
— Тогда!.. Но нет, это невозможно.
— Узнаёте вы этот перстень? — спросил Поль, показывая ей перстень с ключом от ее браслета.
— Боже милосердный, — вскричала Маргарита, — сжалься надо мной! Так он умер!
— Он жив!
— Так он меня уже не любит?
— Любит!
— Если он жив, если он меня любит… О, это может свести с ума!.. Что я вам говорила? Да, если он жив, если он меня любит, то как же этот перстень попал в чужие руки?
— Он доверил мне перстень, чтобы я показал его вам как опознавательный знак.
— Разве я могла бы кому-нибудь доверить этот браслет? — сказала Маргарита, приподняв рукав своего платья. — Посмотрите, вот он!
— Да, но вы, Маргарита, свободны, не приговорены к позорному наказанию, не обесчещены в глазах света, не брошены в среду воров и разбойников!
— Ну, так что же? Ведь он не виновен, и я люблю его!
— Притом он думал, — продолжал Поль, пытаясь понять, как велика любовь и преданность его сестры, — что так как теперь навсегда отделен от света, то по долгу благородного человека обязан предложить вам распорядиться своей жизнью, как вам будет угодно. Иными словами — вы свободны.
— Если женщина сделала для мужчины то, что я для него, — с твердостью ответила Маргарита, — то извинить ее может только вечная любовь к нему. Так будет и со мной.
— О, вы настоящий ангел! — воскликнул Поль.
— Скажите мне…
Маргарита, приблизившись, тронула молодого человека за руку и умоляюще взглянула на него.
— Что?
— Значит, вы его видели?
— Я его друг, брат…
— О, расскажите мне о нем! — вскричала она, в пылу своей любви забыв о том, что первый раз в жизни видит этого человека. — Что он делает? На что он надеется, несчастный?
— Он вас любит и надеется снова вас увидеть.
— Так разве он, — спросила Маргарита, отходя от Поля, — разве он все вам сказал?..
— Все!
— Ах! — вскрикнула она, опустив голову, и ее всегда бледное личико на мгновение вспыхнуло.
Поль подошел к ней и ласково обнял за плечи.
— Вы святая девушка, — сказал он.
— Так вы не презираете меня, сударь? — прошептала она, робко взглянув на Поля.
— Маргарита, — сказал он, — если б у меня была сестра, я бы молил Бога, чтобы она была похожа на вас.
— У вас была бы очень несчастная сестра! — ответила девушка, опершись на его руку и заливаясь слезами.
— Может быть, — с улыбкой ответил Поль.
— Так вы разве не знаете?
— Чего?
— Что господин де Лектур должен приехать завтра утром?
— Знаю.
— И что завтра будет подписан брачный договор?
— Знаю.
— На что же мне надеяться в таком отчаянном положении? К кому обращаться, кого умолять?.. Брата? Бог видит, я его прощаю, но он не может меня понять. Мать?.. О, сударь, вы не знаете моей матушки! Эта женщина обладает незапятнанной репутацией, суровой добродетелью и непреклонной волей. Она никогда не ошибалась и не понимает, как можно ошибиться; когда она говорит: «Я так хочу!» — то остается только склонять голову, плакать и повиноваться. Отец?.. Скоро он должен выйти из комнаты, где уже двадцать лет сидит взаперти, ведь надо будет подписать брачный договор. Для другой, не такой несчастной, не такой обреченной, как я, отец был бы защитником, но вы не знаете: он помешан и вместе с рассудком лишился всяких родительских чувств. Притом вот уже десять лет, как я его не видела, десять лет, как не пожимала его дрожащих рук, не целовала его седых волос! Он даже не знает, наверно, есть ли у него дочь, есть ли у него сердце; я думаю, он не узнает меня, хотя, если и узнает, если сжалится надо мной, матушка вложит ему в руку перо и скажет: «Подпиши! Я так хочу!» — и слабый, несчастный старик подпишет! И судьба его дочери будет загублена!
— Да, да, я знаю все это не хуже вас, дитя мое, — сказал Поль, — но успокойтесь: договор не будет подписан.
— Кто же этому помешает?
— Я!
— Вы?
— Будьте спокойны, я завтра буду на семейном собрании.
— Но кто же вас введет к нам в дом?
— Я знаю средство.
— Брат мой очень вспыльчив, иногда до бешенства… Боже мой, Боже мой!.. Прошу вас, будьте осторожны! Стараясь спасти, вы можете совершенно погубить меня!
— Я не причиню вашему брату ни малейшего зла, точно так же как и вам, Маргарита. Не бойтесь ничего и положитесь на меня.
— О, я вам верю, сударь, и совершенно полагаюсь на вас, — сказала Маргарита, словно удрученная тем, что так долго проявляла недоверчивость, — какая вам польза меня обманывать, какая выгода меня предать?
— Конечно, никакой. Но поговорим о другом. Как вы хотите поступить с бароном де Лектуром?
— Во всем ему признаться.
