Василий Ян - Нашествие монголов (трилогия)

– Пусть мне прикажет, что хочет, наш одноглазый Субудай-багатур, а я все-таки его не послушаюсь, когда мне что-либо повелел сам Бату-хан, – жить ему и царствовать тысячу и один год!

– Сейчас посмотрим! – сказал Дуда, стараясь оттолкнуть монгола. Тот мрачно покосился и, подняв волочившуюся дубину, поставил ее перед собой.

Субудай-багатур быстро приближался на чалом коне, густой хвост которого спускался до земли.

Дуда бросился к Субудаю, крича:

– Великий, несравненный, остановись! Важное дело скажу я.

Субудай натянул поводья. Конь, фыркая, остановился.

– Говори быстро и коротко!

– Отдай этого человека мне!

– Для чего?

– Он знает важное. Он обошел все земли «вечерних стран», видел всех королей и их войска. Он мне все расскажет, а я…

– Врет! – отрезал Субудай, тронув коня.

– Я проверил. Он не врет!

– Тогда не трогать его! – обратился Субудай к монголу, затем повернулся к Дуде: – А ты мне все напишешь, что он расскажет. Все! Быстро! Сегодня вечером! Отдай ему этого шамана! – свирепо прохрипел он палачу и хлестнул своего желтого жеребца плетью. Тот прыгнул вперед, а палач в испуге, закрывая голову руками, отбежал в сторону, и за ним волочилась, дребезжа, его суковатая дубина.

«Произошло это таким образом. В месяце сафаре (марте) этого года один монгольский конный отряд появился перед небольшим городком, каких много на берегу Адриатического моря. Городские ворота были закрыты. Жители попрятались. Город казался вымершим.

В этом отряде находился сам Бату-хан вместе со своими ближайшими темниками. Погода предвещала бурю, и Саин-хан сказал, что хочет провести сутки в этом городке и там отдохнуть.

Слова джихангира – это воля Аллаха! Нукеры стали колотить камнями в старинные городские ворота. Какие-то испуганные люди показались на стене и тотчас скрылись.

Бату-хан приказал пустить зажигательные стрелы. Несколько больших дымящихся стрел полетели в город, где в одном месте повалил густой дым. На стене снова показались люди, по-видимому, знатные горожане и монахи, которые размахивали крестами и что-то кричали.

После того как вновь пущенные стрелы вызвали еще один пожар, крики и вопли усилились, и ворота раскрылись. Оттуда вышла процессия в цветных богатых одеждах. Впереди два старика несли серебряное блюдо с угощением и бархатную подушку, на которой лежали большие ключи от города.

Саин-хан спросил:

– Кто правитель города?

– Вот он! – сказали все, указывая на старика в длинной синей одежде, расшитой золотыми цветами.

Правитель города обменялся взглядом со своими спутниками, и все опустились на колени и склонились до земли, а он положил подушку с ключами у ног Бату-хана.

– Как называется ваш город?

– Салоно! Спалато! Сплит! – ответили хором правитель и его спутники, продолжая стоять на коленях.

– Слишком много названий для такого маленького города! – мрачно заметил Субудай-багатур.

– А это что за развалины? – спросил Саин-хан, указывая плетью на огромные каменные стены и полуразрушенные арки на соседнем холме.

– Это развалины дворца Диоклетиана[442].

– А кто такой был этот Диоклетиан?

– О! – сказал правитель города. – Это был самый могучий римский император. Он владел всей вселенной.

– Никогда не слыхал я о таком повелителе, который владел всей вселенной. Только Священный Правитель владел ею, а до него еще был покорителем вселенной Искендер Великий, Двурогий. А вашего владыку вы сами придумали.

– Нет! Не сердись на нас, мы сказали истинную правду.

– Когда он жил?

– Это было очень давно. Тысячу лет назад. Когда император Диоклетиан приказал построить себе дворец, вывезя из Египта, которым он владел, искусных мастеров.

– Зачем же он выбрал для дворца такое плохое место?

– Потому что он был родом отсюда, славянин из Диоклеи, и здесь же хотел закончить свою жизнь. Он разделил свою власть между тремя выбранными соправителями, а сам поселился здесь, в великолепном дворце, отказавшись от управления империей и занимаясь только выращиванием капусты и других овощей в своем дворцовом саду. Только этими овощами он и питался.

– Почему же этот великолепный дворец в развалинах? Почему вы плохо смотрите за ним?

– Мы уже от дедов наших получили вместо удивительного дворца одни его развалины.

– Ничего другого вы и не заслуживаете.

Саин-хан пожелал осмотреть развалины. С несколькими спутниками он направился к ним, приказав мне, правителю города и второму вельможе тоже сопровождать его.

Развалины в значительной степени еще сохраняли общий вид дворца. Здание построено из громадных каменных плит. Каких трудов стоило рабочим доставить сюда эти глыбы! Здание скорее походило на крепость: квадратное, с высокими стенами, несколькими залами, с куполообразными потолками. Часть потолков рухнула, иные сохранились.

В одном зале мы нашли нечто вроде большого трона. Рядом находилось каменное изображение сказочного чудовища – спокойно лежащего льва с головой человека. Эта статуя, как нам сказали, была тоже привезена из Египта; называется она «сфинкс», считается божеством, и там, в Египте, все ему поклоняются.

Мы сошли с коней. Слуги разостлали ковер на возвышении, бывшем троне римского императора. Два костра запылали по обе стороны трона, на котором уселся Бату-хан.

Правитель города стал перед Бату-ханом на колени, держа блюдо с разнообразной едой. Сквозь отверстие рухнувшей крыши видны были несущиеся серые облака, предвещавшие бурю.

– Все это ты будешь есть сам! – сказал Бату-хан правителю города, указывая на блюдо. – И если после этого ты останешься жив, то я тебя помилую. Но если ты умрешь или заболеешь, то весь твой город будет сожжен.

Правитель города со своим спутником, дрожа от ужаса, отошли в сторону, сели на обломок колонны и стали торопливо есть принесенное угощение, запивая вином. Возле них стояли нукеры и наблюдали за ними, иногда подкалывая копьями.

Саин-хан сперва тоже наблюдал, потом приказал привести своего коня. Серебристо-белый Сэтэр был приведен двумя нукерами и остановился перед троном, позвякивая серебряной сбруей. В его черных блестящих глазах отражались огоньки костров.

Бату-хан достал из кожаного мешочка, заткнутого за пояс, кусок желтого сахару и дал коню. Затем, выхватив небольшой нож, сделал надрез на шелковистой белой шее коня, припал губами к ране и стал высасывать кровь. Конь забился, пытаясь вырваться и подняться на дыбы, но два нукера повисли на нем, вцепившись в уздечку и обхватив руками его голову.