Поначалу сильно боялся Николай Иванович, но потом понял, что если с умом дело вести, то никто до него еще сто лет не докопается. Документы — надежные, профессия — новой власти нужная, а лицо после ранения и сам с трудом узнает. Однако, несмотря на все разумные доводы, опаска осталась, раз он снова об этом думает.
— Тпр-ру!
Николай Иванович натянул вожжи и остановил телегу прямо перед воротами. Зашел, отомкнув калитку, внутрь и оттуда распахнул ворота. Под их надежность ему и разрешает губкомовское начальство держать государственный транспорт на своем дворе. Хотя знавал он цыган, которые и из-под такого замка увели бы лошадь. Да что о том вспоминать! А его каурую кобылу не сведут — ей только телегу и таскать. Вот у Бурнаша когда-то были кони, так кони, хоть и запрягал он их в автомобиль-ландо, выстланный коврами. Такого ландо по сю пору в Юзовке не увидишь. И у Сидора Лютого был знатный конь… Но нет коня, нет давно и Сидора.
Хозяин запер ворота, а калитку не стал. Посмотрел на серебряную луковицу карманных часов. Полдевятого. Николай Иванович специально к этому времени ехал, поскольку в девять ровно должен пожаловать долгожданный гость. Он распряг кобылу, дал ей сена и убрал с телеги железки и инструмент. Если какой беспризорник вдруг калитку дернет, то ничего интересного в пустом дворе не найдет. Хозяин прошел в дом, разжег печь и поставил вариться картошку в мундире. Потом уселся на крыльце и, свернув из крепчайшего самосада козью ножку, стал ждать.
Когда уже в третий раз Николай Иванович начал теребить из кармана цепочку часов, калитка открылась, и на ее пороге показался человек. Рост выше среднего, манеры уверенные, голос приятный, костюм отличный.
— Добрый вечер.
— Здравствуйте.
— Вы будете Николай Иванович Сапрыкин, радиотехник?
— Да, проходите.
— Я от Леопольда Алексеевича вам привет привез, — приблизившись к крыльцу, сказал гость.
— Спасибо, но я еще посылку жду с… индукционными катушками.
Кивнув, посетитель полез во внутренний карман.
— Пожалуйста, — пакет и правда мог содержать радиодетали, но Сапрыкин надеялся совсем на другую начинку.
— Пойдемте в дом, — сказал он.
Николай Иванович засветил керосиновую лампу, поскольку на улице стало темнеть, и разорвал пакет. Осмотрел содержимое, пробежал глазами вложенную внутрь записку и убрал пакет на комод.
— Прошу к столу.
Хозяин снял с печи уже подостывший чугунок, нарезал хлеб и колбасу, выставил с подпола бутылку горилки. Налил две стопки.
— За знакомство!
— Я не люблю пить.
— По русскому обычаю. Или вы нас не уважаете?
— Хорошо, — легко вздохнул гость, — выпьем.
— Как вас, кстати, звать?
— Зовите Александр Карлович.
— Как доехали, Александр Карлович? — старательно закусывая, спросил Сапрыкин.
— Хорошо доехал, — гость понюхал горбушку хлеба и положил обратно.
— А как Леопольд Алексеевич?
— Он остался.
— Шутите, господин хороший? — скривился Николай Иванович, снова берясь за бутылку. — Я имел в виду его настроение.
— А он разве не написал? Полковник ведь скорее ваш друг, чем мой.
— Теперь и ваш, — Сапрыкин поднял рюмку. — Он, кстати, пишет, что вы поступаете в мое полное распоряжение.
— Не врите. Покажите письмо!
— Не могу, там секретная информация.
— Я согласился помочь вам кое в чем, не более, — Александр Карлович легко опрокинул стопку и ущипнул черный мякиш.
— А говорили — не пьете, — напомнил Николай Иванович.
— Я говорил — не люблю, — уточнил собеседник, — потому что после рюмки человек хуже соображает, формулировки путает. А у нас ведь есть дело.
— Я сам знаю, что делать, и в указчиках не нуждаюсь.
— После третьей рюмки возникает агрессия…
Сапрыкин рассмеялся и откинулся на спинку стула.
— О деле: встречаться будем на скамейке в городском парке по воскресеньям. В два часа пополудни вас устроит?.. Там и нэпманы гуляют, и комсомолки, так что внимания мы не привлечем. Шифр у вас для записок есть. Сюда можно снова прийти только в случае крайней нужды. А еще лучше продумать такую связь под предлогом, что вы интересуетесь радиоделом, ну и нуждаетесь в помощи…
Александр Карлович согласно кивнул и достал из портсигара папиросу.
— Не понимаю, чего вы лезете в самое пекло? — неожиданно спросил Сапрыкин.
— А зачем вам понимать? — высокомерно приподняв бровь, сказал гость.
— А затем, что если я чего не понимаю, то опасаюсь, — ласково пояснил Николай Иванович. — Может, ты провокатор?
— Достаточно того, что мне доверяет Леопольд Алексеевич, — пуская колечко в потолок, сказал Александр Карлович, — но, в утешение вам, могу сообщить, что у меня есть свой параллельный и нтерес.
— Ну-ну, — проворчал Сапрыкин и налил себе горилки. — Только не ошибись, дорогой. Леопольд Алексеевич далеко, а батька Бурнаш — рядом.
— Бросьте угрожать, я ведь тоже знаю вашу настоящую фамилию.
— Откуда?!
— Хорунжего Славкина помните?
— Вот сволочь! — поразился Сапрыкин. — Помнит?
— А как же, — с улыбкой превосходства сказал Александр Карлович, — после первой бутылки даже кланяться велел.
Николай Иванович выпил.
Гость бросил окурок.
— Полагаю, взаимных угроз достаточно. Мне понадобится ваша помощь, Николай Иванович, чтобы войти кое-кому в доверие. Небольшая акция, налет. Сможете?
— Проще простого.
— Только не надо привлекать к этому людей Бурнаша, их могут узнать. Лучше это будут просто мелкие уголовники.
— Сделаем. Когда?
— Пока не знаю. Мне нужно осмотреться. Через два дня как раз воскресенье, я вам передам подробные инструкции. До работы не платите, а то напьются. Нам ошибок совершать нельзя, против нас стоят серьезные люди.
— Сделаем, — повторил Сапрыкин. — Я тут уже пять лет кручусь, пока вы там — планы строите! — Николай Иванович нарисовал в воздухе башню.
— Договорились. Мне пора.
Николай Иванович проводил гостя и запер за ним калитку. Потом вернулся в дом и допил бутылку. Сидящий в самой глубине страх мешал хмелю взять свое. Опасное дело затеяли полковник с атаманом, ох, опасное…
Новой засады можно было пока не опасаться. Но Данька твердо знал, что, как только Бурнаш узнает о разгроме старой, — выступит навстречу чекистам всей бандой. Несмотря на то, что они захватили пулемет, отряд чекистов очень мал, и атаман не упустит такой возможности поквитаться с врагами. Поэтому скачка продолжалась в прежнем темпе.
