Слуга Томаса Галдрик, парень, несмотря на юность, бывалый, привёл от ручья лошадь хозяина и обронил:
— Те ребята остановились.
— Близко?
— Нет. Только сдаётся мне, что они крепко сели нам на хвост.
Томас взобрался на бугор. Километрах в полутора группка людей поила коней из ручья.
— Может, им просто по пути с нами? — с сомнением предположил лучник.
Второй день эти всадники держались за эллекинами, не отставая, но и не делая попытки догнать.
— Скорее всего, это люди графа Арманьяка, — высказался Карл, — Здесь его земля. Его воины ловят на местных дорогах разбойников. Есть разбойники — нет купцов, а нет купцов, с кого брать пошлины?
Под Монпелье тракт стал оживлённее. Два десятка вооружённых неминуемо насторожили бы городские власти, поэтому основная часть отряда разбила лагерь в развалинах сгоревшей мельницы на холме западнее дороги. До ближайшей деревни было с километр. Больше человеческого жилья в долине не наблюдалось.
— Если через два дня нас не будет, — наставлял Карла Томас, — пошлёшь кого-нибудь выяснить, что случилось и тогда кличь подмогу из Кастильона. Отсюда носа не высовывать, сидеть тихо. Город близко.
Южный ветер доносил из Монпелье запах дыма.
— Если местные набредут, поинтересуются, что мы здесь делаем?
— Вы на службе графа Арманьяка, ждёте товарищей, а здесь остановились из-за того, что в городе цены за постой кусаются.
— Ясно, — кивнул Карл, — Будем сидеть тише воды, ниже травы.
В Монпелье отправились всемером: Томас, Женевьева с Хью, брат Майкл, два ратника и Гальдрик. Вечером они достигли городских ворот. Солнце низко висело над горизонтом, расчертив равнину с востока длинными тенями городских башен и церковных шпилей. С высоких стен светлого камня свешивались флаги. Одни несли изображение Богоматери, другие — алого круга на белом фоне. К стенам подступал обширный пустырь. Из бурьяна, которым он порос, поднимались обгорелые трубы очагов. У ближайшей копошилась согбенная старуха с повязанными чёрной лентой космами.
— Ты что, живёшь здесь? — подивился Томас.
Она ответила по-окситански, Галдрик перевёл:
— Жила, пока не пришли англичане.
— Англичане добрались сюда?
Оказалось, что в прошлом году принц Уэльский был под стенами Монпелье. Горожане загодя выжгли предместья, чтобы вражье войско не смогло укрыть среди домов стрелков и осадные машины.
— Спроси её, что она ищет в пепле? — приказал Томас.
— Хоть что-нибудь, — был ответ, — потому что потеряла всё.
Женевьева бросила погорелице монетку. В городе ударили колокола, и Томас, предположив, что это может быть сигнал затворять ворота, заторопился. До самого въезда тянулась череда возов, гружёных лесом, мешками, бочками, но Томас повёл своих людей прямо к воротам. Гальдрик развернул знамя с несущим сноп ястребом, старый флаг Кастильона, которым Хуктон пользовался в тех случаях, когда нежелательно было обнаруживать принадлежность к эллекинам или вассалам герцога Нортхэмптона.
— По делу, господин? — осведомился стражник у ворот.
— Мы — паломники.
— В городе запрещается обнажать меч, господин, — почтительно предупредил страж.
— Мы не собираемся драться, только молиться. Где можно остановиться, не подскажешь?
— Да много где. Прямо по улице езжайте, гостиниц полно. Но лучший постоялый двор — у церкви Сен-Пьер. Там на вывеске — святая Люсия.
— Лучший, потому что принадлежит твоему брату? — предположил Томас.
— Ах, если бы, господин. Шурину.
Томас засмеялся и вознаградил честность стражника монетой. Эллекины миновали арку и выехали на городские улицы. Следуя совету стражника, Томас вёл крохотный отряд прямо. Цокот копыт эхом отдавался от стен домов. Человечек, обряженный в красное с голубым, пыхтя и размахивая трубой, обогнал кавалькаду, на ходу крикнув Томасу:
— Опаздываю, чёрт!
Стражники тем временем начали закрывать ворота. Ездовым один из них рявкнул:
— А вам придётся ждать утра!
— Погоди-ка, — остановил его напарник.
Он углядел восьмерых конников, что есть духу мчащихся к городу:
— Кого-то из благородных нелёгкая несёт.
Над головами всадников развевалось белое знамя с зелёной лошадью, хотя на покрывавших доспехи чёрных жюпонах белела роза.
— А ну-ка, мужичьё, с дороги! — прикрикнул на возчиков первый страж.
— Эй, почему это вы их пускаете, а нас — нет? — возмутился кто-то из ездовых.
— Потому что вы — дерьмо, а они — повидло, — лаконично отозвался стражник, кланяясь приближающимся господам.
Один из всадников бросил на ходу:
— По делу!
Копыта простучали под аркой. Стражники переглянулись, сомкнули тяжёлые створки и заложили их засовом.
— А, да! Спасибо! — затихая, донеслось из арки.
Роланд де Веррек прибыл в Монпелье.
— Утверждение, — проревел доктор Люциус так громко, что его, вероятно, услышала рыба в водах Средиземного моря, плещущегося километрах в десяти южнее Монпелье. — Младенец, умерший некрещёным, тем самым обречён на адские муки, вечное проклятие и так далее. Вопрос: истинно ли данное утверждение?
Никто не ответил.
Доктор Люциус, облачённый в закапанную чернилами мантию доминиканского кроя, насупленно взирал на притихших студентов. Томасу расписали Люциуса, как самого толкового из учёных клириков университета Монпелье, и англичанин, прихватив брата Майкла, заглянул к доктору на лекцию. Люциусу была отведена аудитория, представлявшая собой кое-как отгороженный уголок крытой галереи монастыря Сен-Симон. Погода испортилась, и сквозь худую черепичную крышу просачивались капли дождя, собираясь на полу в лужицы. Доктор сидел на возвышении. Десяток студентов кутались в чёрные и синие рясы на стоящих в три ряда скамьях.
Доктор Люциус огладил густую бородищу, ниспадающую до заменяющей пояс верёвки:
— Чего языки проглотили, тупицы? Заснули? Или грапы вчера перебрали? Однажды вы станете священниками (храни, Господи, тогда нашу церковь!). Придёт к вам прихожанка, чадо которой скончалось до того, как вы успели окрестить его. Убитая горем мать, рыдая, будет вопрошать вас: ужели её дитя не узрит света спасения? И что вы ей ответите, а?
Студенты молчали. Доктор недовольно осведомился:
— Ну, хоть кто-то отверзнет уста?
— Я, — нерешительно произнёс длинноволосый юноша в потёртой студенческой шапочке.
— Мастер Кин? — плотоядно оскалился Люциус, — Рад видеть, что вы не даром проделали долгий путь из своей дикой Ирландии. Итак, что вы ответите потерявшей ребёнка матери?
