Хотеть и мочь – две большие разницы. Капудан-паша имел для подтягивания отставшего арьергарда, развёртывания своих кораблей в линию много времени, обеспеченного ему героически погибшим авангардом. Васюринскому о таком и мечтать не приходилось. В связи с приближением врага пришлось бросить свои корабли на него немедленно. Где захваченные казаками трофеи находились, оттуда и атаковали. Кучками, с просветами между собой. Лишь бы не встретить врага неподвижными. Что обещало им в ближайшее же время крупные неприятности.
Можно не сомневаться, что капудан-паша смог бы воспользоваться такой подставой, если бы… Ох уж это «если бы».
Флагман османской эскадры, капудана – баштарда капудан-паши, – шла в самом её центре. Самый большой корабль из принявших участие в этом сражении, с более чем сотней пушек и двумя сотнями янычар на борту. И совсем не случайно на него вышли флагман казацкой флотилии «Азов» и другие корабли, имевшие на борту новейшие ракеты (и, добавим мы, не имевшие почти боеприпасов для пушек, израсходованных в бою с авангардом). Невозможно точно сказать, о чём думал в тот момент капудан-паша. Весьма вероятно, радовался предстоящей победе в связи с разбродом и шатанием в эскадре врага. Однако если это так, то его радость была преждевременной. Хотя начало второй фазы сражения было, безусловно, за османами. Их мощная, по сравнению с казацкой, артиллерия успела при сближении флотов дать залп, отправивший на дно пару стругов, которым совсем не место было в авангарде, и нанести урон одной из казацких каторг, выкосив большую часть команды палубы. Естественно, досталось каменной картечи и другим казацким судам и командам на них.
Когда флагманы сблизились до расстояния метров в пятьдесят, с казацких галер со страшным грохотом, хотя и не настолько жутким, как от пугательных, с огромными огненно-дымными хвостами, на противника метнулись ракеты. Одна, впрочем (слава богу, только одна!), сразу же нырнула в воду, где и навеки канула. Три поднялись выше уровня галерных палуб. Две при этом улетели в море и утонули, а одна ударилась в мачту галеры второго ряда и взорвалась на её надстройке. Зато остальные врезались во вражеские корабли. На палубах трёх раздались мощные взрывы, в стороны полетели куски досок и клочки человеческой плоти. На палубах других трёх османских галер после более слабых вспышек (невыработанных пороховых зарядов ускорителей) почти мгновенно запылали огромные костры. Естественно, все шесть поражённых страшным оружием галер тут же потеряли управляемость. Не столько из-за повреждений, сколько из-за поднявшейся на их бортах паники. Взрыв на флагманской галере удачно накрыл весь штаб капудан-паши с ним во главе. Это не помешало янычарам драться, защищая свой корабль, но… что толку? Их перестреляли и перерезали, как и ещё несколько не потерявших храбрость экипажей. Единственное, чего смогли добиться эти храбрецы, – прихватить на тот свет несколько десятков врагов.
Для флота в четыре десятка кораблей одновременная потеря шести из них – крупная неприятность. Крупная, но не фатальная. Однако…
«Однако если бы, но…» было несколько. Первым была потеря управляемости центра. Гибель флагмана заметили все. Ведь с его корабля осуществлялось руководство эскадрой. А его заместитель, терсаны агасы, погиб ещё раньше. Второе лицо в османском флоте, его вице-адмирал, терсане кетхудасы, сидел в это время в Очакове, блокируя возможный прорыв в Чёрное море запорожцев.
При потере командования особенно остро выступило второе «если бы». Уже несколько месяцев по Стамбулу, другим городам и весям Османской империи распространялись слухи о появлении у казаков страшного оружия. В том, какое это оружие, слухи расходились кардинально. Упоминались и огонь из ада, предоставленный шайтаном кому-то продавшемуся ему, огненные стрелы, убивающие не только тело, но и душу, вопль голодного демона и многое, многое другое. Капудан-паша приказывал пороть за распространение этих сплетен, угрожал вешать паникёров, но они от этого ширились ещё больше. Лучшие капитаны смогли загнать всю эту сверхъестественную муть в подкорку своих подчинённых, авангард дрался без страха. Но далеко не все капитаны были сильными и умными.
Применение новых ракет, зримо более мощных, чем всё, что было известно раньше, убедило большинство в их истинности. Пуск же вслед за этим пугательных ракет обратил все османские корабли в бегство. Османы посчитали издаваемые ими звуки тем самым оружием, страшным не только для тела, но и для души. Погибнуть за повелителя правоверных они, может быть, были готовы, но рисковать своей душой… увольте. Все, которые смогли развернуться. Отличавшиеся поражавшей европейцев храбростью османские воины иногда бывали склонны к панике. Дисциплины, сплачивающей ряды в момент опасности, у них не хватало во все времена. Корабли центра, кроме трёх сгоревших, стали добычей.
Из османских кадирг и калите смогли уйти немногие. Имевшие гребцами рабов-христиан застыли на месте. Будь у османов время, они принудили бы рабов к гребле, но… его-то как раз у них и не было. Даже в конце концов тронувшиеся с места уйти не смогли. Казаки имели куда больше сил и легко доставали на быстрых стругах вражеские корабли один за другим. Нагоняли и захватывали, настрой на битву до конца истаял у осман, как изморозь на жарком солнце. Нет, они не бросали оружия, но стреляли большей частью мимо. А в абордажных схватках казаки соперников тогда не имели. Один за другим османские корабли становились казацкими.
Ускользнуть от врага смогли только те фланговые кадирги, на которых гребли мобилизованные насильно жители Стамбула. Их на усиленную греблю уговорить удалось, а большая часть казаков была связана пленением остановившихся кораблей. Каждый пришлось брать с боем, теряя людей. Те же слухи, что подвигнули осман к бегству, теперь сыграли против казаков. Многие их них не все умело, но все отчаянно защищали свои суда, неохотно сдавались в плен, предпочитая погибнуть, но прихватить с собой вражескую жизнь. Впрочем, немалая часть команд опустила руки и не сопротивлялась совсем, посчитав исход битвы предрешённым.
В результате сражения у Керченского пролива казаки оказались владельцами сорока восьми вражеских галер и немалого числа захваченных пленников. К тому же они освободили из страшного плена несколько тысяч человек. Поэтому огромные по прежним меркам потери в почти полторы тысячи убитых и не меньшее количество тяжелораненых с лихвой компенсировались пополнением из каторжников-гребцов. Большинство из христиан, освобождённых в этом бою, пожелало отомстить своим мучителям, вступив в казачьи ряды. Посоветовавшись, Васюринский, Каторжный и ещё десяток атаманов, присутствовавших на эскадре, решили идти не в Тамань, а в Азов. Прежде чем идти на новые авантюры, стоило освоить приобретённое.
