— Так отчего же вы не стараетесь исправить прошлогодние ошибки? — мягко сказал Робеспьер. — Республика отнеслась к вам с необыкновенным терпением, принимая во внимание ваши прежние заслуги и всем известный патриотизм, но вы знаете, что негодные орудия ей не нужны, — прибавил он с ударением. — Будь я на вашем месте, я, не теряя ни минуты, постарался бы отомстить за свое унижение.
— А где для этого средства? — вспылил наконец Шовелен. — После объявления войны я не могу отправиться в Англию без официального назначения от правительства. У нас очень недовольны удачами проклятой Лиги Алого Первоцвета, но дальше скрежета зубного и бесполезных проклятий дело не идет; не было сделано ни одного серьезного шага, чтобы раздавить этих наглых мух, которые продолжают назойливо жужжать нам в самое ухо.
— Вы забываете, гражданин, что мы, члены Комитета общественного спасения, гораздо беспомощнее вас, — возразил Робеспьер. — Вы знаете язык страны, характер и привычки народа, его образ мыслей, у нас этих знаний нет. Вы видели и говорили в Англии с членами этой проклятой Лиги, вы, наконец, знаете в лицо их вождя. — Он наклонился через стол, пытливо всматриваясь в худое, бледное лицо своего собеседника. — Если бы вы сказали мне имя вождя Лиги и описали его наружность, нам было бы гораздо легче действовать. Только вы этого не захотите!
— Я не могу! — упрямо повторил Шовелен.
— А я думаю, можете. Но я не осуждаю вас — вы хотите сами насладиться мщением, это вполне естественно. Но ради вашей безопасности советую вам поскорее найти его, гражданин, и успокоить этим Францию. Он нужен нам, необходим народу, а если народ не получает желаемого, его неудовольствие обращается против тех, кто упустил добычу.
— Я понимаю, гражданин, что захватить Алого Первоцвета крайне важно для безопасности правительства и вашей собственной, — сухо заметил Шовелен.
— И для целости вашей головы, — резко докончил Робеспьер.
— Знаю, но об этом я меньше всего забочусь, поверьте! Вопрос заключается в следующем: если мне надо заманить этого человека во Францию, то как и чем вы и ваше правительство поможете мне? Что вы для этого сделаете?
— Решительно все, — ответил Робеспьер, — если только у вас будут определенный план и определенные средства.
— У меня есть и то и другое, но я должен ехать в Англию не иначе как в качестве официального лица; я не смогу ничего сделать, если мне придется постоянно скрываться.
— Это очень легко устроить. С.британским правительством уже начаты переговоры относительно безопасности мирных французских граждан, поселившихся в Англии, и в ближайшем будущем нам предстоит послать туда полуофициального представителя для защиты торговых интересов наших соотечественников. Если это отвечает вашим намерениям, мы можем послать вас.
— Прекрасно! Мне ведь нужен только подходящий предлог. У меня в голове несколько планов, для выполнения которых мне необходимы вполне определенные обширные полномочия! — закончил Шовелен, ударив кулаком по столу.
Робеспьер не сразу ответил, пытливо вглядываясь в его лицо и стараясь угадать, не скрывалось ли какой-нибудь тайной мысли в этом решительном требовании безусловной власти. Шовелен смело выдержал этот взгляд, заставлявший бледнеть от необъяснимого страха.
— Во Франции вы будете повсюду пользоваться властью военного диктатора, — спокойно начал Робеспьер после короткой паузы. — Перед вашим отъездом в Англию революционное правительство назначит вас главным начальником всех отделений Комитета общественного спасения; это значит, что всякий отданный вами приказ должен быть слепо исполнен под угрозой обвинения в государственной измене.
Шовелен с облегчением вздохнул.
— Мне понадобятся агенты, — сказал он, — или, если хотите, шпионы и, разумеется, деньги.
— У вас будет то и другое. В Англии у нас есть очень деятельные тайные разведчики. Через них мы знаем, что во внутренних графствах много недовольных, — вспомните мятеж в Бирмингеме — это главным образом было делом рук наших шпионов. Вы знаете актрису Кандейль? Она сумела проникнуть в либеральные лондонские кружки, кажется, таких людей там называют вигами. Странное название, не правда ли? Ведь это, кажется, значит парик? Кандейль устраивала благотворительные спектакли в пользу парижских бедных в некоторых из клубов вот этих самых вигов, и ей удалось оказать нам серьезные услуги.
— В таких случаях женщины всегда бывают полезны, я непременно разыщу гражданку Кандейль.
— Если она будет вам хорошо помогать, то я на этот случай могу предложить вам для нее заманчивую награду. Женщины ведь так тщеславны! Мы еще не выбрали богиню Разума для предполагаемого национального празднества, и если для выполнения ваших планов вам понадобится помощь женщины, то для возбуждения ее энергии вы можете предложить ей эту роль.
— Благодарю вас, гражданин, — спокойно сказал Шовелен. — Я всегда надеялся, что революционному правительству еще понадобятся мои услуги, и теперь вполне готов загладить свою прошлогоднюю неудачу. Мы уже обо всем переговорили, и мне пора уходить.
Он поправил галстук и взялся за шляпу, но Робеспьер еще недостаточно насладился его нравственными терзаниями и желал на прощание дать ему почувствовать, что новое поручение дается ему только для испытания и что всем делом за него руководит опытный и сведущий человек.
— Вы еще не сказали, сколько вам нужно будет денег, гражданин Шовелен, — проговорил Неподкупный, ободрительно улыбаясь. — Правительство не будет вас ни в чем стеснять — и власти, и денег у вас будет достаточно.
— Приятно слышать, что правительство обладает несметными сокровищами, — насмешливо заметил Шовелен.
— Последние недели оказались для нас очень выгодны, — парировал Робеспьер. — Мы на несколько миллионов франков конфисковали денег и драгоценностей после эмигрировавших роялистов. Вы помните недавно бежавшую в Англию изменницу Жюльетту Марни? Ну, один из наших лучших шпионов открыл, что все драгоценности ее матери и изрядное количество золота находились на хранении у некоего аббата Фуке, попа из окрестностей Булони, по-видимому, очень преданного их семье. Наши люди отобрали и золото, и все драгоценности. Мы еще не решили, что делать со священником. Булонские рыбаки что-то уж очень привязаны к нему, но мы в любую минуту можем захватить его, если нам понадобится лишняя голова для гильотины. Между драгоценностями есть историческое ожерелье, стоящее по крайней мере полмиллиона франков.
— Могу я получить его? — спросил Шовелен.
