— Да говорите же, — возразила Жанна, — говорите, Арман, я хочу все знать.
— Андреа носит на себе власяницу, и все его тело представляет из себя сплошную рану.
Госпожа де Кергац вскрикнула.
— Это ужасно! — сказала она. — Это ужасно! Но как ты…
— Узнал, ты хочешь сказать?
— Да, — ответила графиня, кивая утвердительно головой.
— Сегодня ночью я долго не спал, занимаясь с Фернаном Роше и Леоном Ролланом. Они ушли от меня в два часа ночи. Еще за обедом я заметил, что Андреа был очень бледен, да к тому же и он сам жаловался на свое нездоровье. Итак, беспокоясь об нем целый вечер, я вздумал ночью навестить его. Ты ведь знаешь, что он сделал распоряжение, чтобы в его комнату никогда не входили слуги, так как он уверял, что делает это для того, чтобы самому убирать ее и делать себе постель. Но сегодня ночью я убедился, что ему незачем было делать постель, которая оставалась всегда нетронутой, — Андреа спал на голом холодном полу, не покрываясь ничем, кроме своей власяницы.
— Боже! — вскричала графиня, — и это в январе месяце!
— Он убьет себя, — проговорил, глубоко вздыхая, граф. — Я поднялся осторожно по лестнице и подошел к его двери. Постучав в нее и не получив никакого ответа, я приотворил ее и вошел в его комнату, и какую же ужасную картину я увидел перед собой: Андреа лежал на полу, около него горела свеча, а рядом с ней открытый том сочинений св. Августина. Несчастный от сильной усталости заснул, читая книгу. Тогда-то я увидел, что вся его спина и грудь были исцарапаны до крови ужасной власяницей. Ив эту минуту я понял, почему иное неловкое движение заставляло не раз бледнеть его лицо и проявлять на нем следы мучений.
— Арман, — прервала его госпожа де Кергац, — мы должны употребить все усилия, чтобы убедить его перестать терзать себя. Вы должны поговорить об нем со священником церкви св. Лаврентия, которого он избрал своим духовником.
Граф опустил голову.
— Андреа непоколебим, — прошептал он, — и я опасаюсь, что он погибнет под тяжестью этих добровольных испытаний. Он ужасно похудел и побледнел, он спит только тогда, когда усталость и утомление сбивают его с ног. Андреа необходим свежий воздух, деятельность и разнообразие. Я бы хотел убедить его сделать какое-нибудь путешествие. Но, увы! он мне, наверно, откажет в этом, и кто знает, а может быть, и уедет от нас.
— О, этого не будет! — вскричала Жанна. — Этот дорогой для нас раскаявшийся грешник… Постой, Арман, хочешь ли ты, чтобы я доказала ему, что провидение вполне удовлетворено, о, ты увидишь, мой дорогой Арман, как я буду красноречива и убедительна. Я должна его убедить!
— Послушай меня, — сказал граф, — у меня есть превосходная мысль для того, чтобы вырвать его из этого губительного состояния.
— В самом деле? — заметила радостно графиня.
— Увидишь, моя милочка.
И граф де Кергац задумался.
— Ты знаешь, — начал он, немного погодя, — что во время моего отсутствия Фернан Роше и Леон Роллан с помощью сестры Луизы помогли многим бедным. Фернан Роше и его молодая жена, которая в настоящее время патронесса новой церкви Сент-Винцент де Поль, заботилась о тех несчастных, которых обыкновенно называют позолоченной нищетой, то есть о бедных чиновниках, получающих крошечное жалованье, на которое им невозможно прокормить своих громадных семейств. Леон Роллан и его прелестная и добродетельная жена занимались предместьем св. Антония — местностью самой обширной и самой бедной в Париже.
У Леона громадная мебельная мастерская, в которой работает больше двухсот бедняков, а Вишня открыла модный магазин, где занимается множество молодых сироток, которые бы, наверное, погрязли в пороке, если бы только они были оставлены на произвол судьбы. И наконец, госпожа Шармэ выбрала для себя ту часть Парижа, где она когда-то была известна под именем Баккара.
— Я все это знаю, мой друг, — заметила графиня.
— Итак, бедные и несчастные, — продолжал де Кергац, — ничего не потерпели от моего отсутствия. Но этим еще не все было наполнено. Если деяния добра шли своею дорогой, то деяния справедливости и правосудия не подвигались вперед.
— Что ты этим хочешь сказать? — прервала его графиня.
— Слушай, Жанна, слушай меня! — Граф продолжал:
— Однажды вечером, или лучше сказать — ночью, лет десять тому назад на террасе одного из громадных домов Парижа встретились два человека. Оба они смотрели с высоты на обширный Париж, кипящий карнавалом. Один из них громко крикнул: «Вот обширное поле сражения для того, кто может иметь достаточно золота к услугам зла. Видите вы этот необъятный город — в нем для человека, располагающего свободными капиталами, найдется множество невинных девушек, продажных душ, мошенников, убийц и т. д. Вот великое и приятное наслаждение». И этот человек смеялся, говоря эти слова. Можно было подумать, что это был сам сатана или Дон-Жуан, отживший свой век и начинающий новую жизнь.
— Итак, — окончил граф, — человек, который говорил таким образом, был Андреа, а другой — я.
Но ты знаешь, в чем заключалась борьба зла и добра и как зло было побеждено. Но ведь Андреа не был единственным представителем зла. Париж вмещает еще массы подобных ему. О! сколько еще виновных достойны наказания, и сколько жертв, которых нужно отнять у них.
Госпожа де Кергац внимательно слушала.
— Я понимаю тебя, — проговорила она наконец. — Ты хочешь возложить на раскаявшегося Андреа отыскание и предотвращение преступлений.
— Ты отгадала, мое дитя, может быть, хоть это занятие в пользу добродетели развлечет его.
— Мне кажется тоже, — ответила госпожа де Кергац. В это время внизу у швейцара раздался звонок.
— Вот и донесения моих агентов, той полиции, которую я держу от себя. Люди, служащие у меня, преданы мне, усердны. Но им необходим руководитель и наставник.
Лакей подал графу конверт, Арман проворно распечатал его и прочел.
На осьмушке почтовой бумаги было написано следующее:
«Тайные агенты господина графа напали в настоящее время на странное и таинственное общество, которое уже в продолжение двух месяцев волнует целый Париж».
— Ого! Ого! — прошептал Арман и продолжал чтение.
«Это общество, — доносил тайный корреспондент, — кажется, пустило корни во всех слоях города Парижа. Его основания, члены, начальники и средства к существованию еще неизвестны для нас. Одни только результаты его деятельности уже стали проявляться в самых ужасных формах. Цель этого общества бандитов заключается в том, чтобы, несмотря ни на какие средства, захватывать в свои руки компрометирующие бумаги, посредством которых мог бы быть нарушен семейный покой. Какое-нибудь неосторожно написанное письмо грозят послать ее мужу и т. д. и т. д.
