Па.
– Ладно, – ответил Руф Джонс, но не пришпорил коня.
Затаив дыхание, я следил за происходящим. Митиваль стоял рядом. Прошло несколько секунд. Никто не двинулся с места и не произнес ни слова.
3
– Вот в чем загвоздка, – наконец заговорил Руф Джонс, по-прежнему держа руки в стороны и с прежней наигранной живостью в голосе. – Получается, мы поедем сейчас обратно через бескрайнюю прерию, потом через Чащобу только затем, чтобы завтра проделать весь этот путь заново, но уже с дюжиной парней, вооруженных до зубов. Бог знает, что может случиться, когда дула торчат во все стороны. Вы же понимаете, как это бывает. Порой происходят ужасные трагедии. Но если вы поедете с нами прямо сейчас, мистер Боут, всех этих неприятностей мы счастливо избежим. – Он развернул руки ладонями кверху. – Давайте не будем все усложнять. Вы с вашим мальцом спокойно прокатитесь с нами на этих отменных конях. А через неделю мы доставим вас обоих домой. Это клятвенное обещание дает вам не кто-нибудь, а сам босс. Кстати, он просил, чтобы я вам так и передал, слово в слово: «клятвенное обещание». Ну же, соглашайтесь, Мак Боут, это выгодное предложение! Что скажете?
Я видел, как Па – ружье нацелено на Джонса, палец на спусковом крючке – сжал челюсти. В тот момент я не узнавал его лица. Не узнавал напряженных углов его тела.
– Я не Мак Боут, – процедил он. – Я Мартин Бёрд.
– Да, конечно, мистер Бёрд! Прошу меня извинить, мистер Бёрд! – ухмыльнулся Руф Джонс. – Как бы вас ни звали – что скажете? Предлагаю не доводить дело до ссоры. Опустите ружье и поезжайте с нами. Что такое одна неделя? А вернетесь домой уже богатым человеком.
Па колебался еще одну долгую секунду. Мне показалось, что в нее уместилось все время мира. А ведь так оно и было, потому что эта секунда изменила мою жизнь навсегда. Па опустил ружье.
– Что он делает? – отчаянно зашептал я Митивалю.
Меня охватил страх, какого я еще не ведал. Мое сердце словно замерло. Весь мир перестал дышать.
– Хорошо. Я поеду с вами, – тихо произнес Па, и его слова громом взорвали ночную тишину. – Но моего сына не трогайте. Он останется здесь, в безопасности. Он никому ничего не расскажет. Здесь все равно никого не бывает. А я должен вернуться через неделю. Вы сказали, что Оллереншоу поклялся в этом. Ни днем позже.
– Хм… ну не знаю, – озадаченно промямлил Руф Джонс, тряся головой. – Мистер Оллереншоу сказал, чтобы я привез вас обоих. Он подчеркнул это несколько раз.
– Повторяю, – твердо ответил Па, – только так я соглашусь поехать с вами. А иначе неприятностей не миновать здесь и сейчас или потом, когда бы вы ни появились. Я хорошо стреляю. Уж поверьте мне.
Руф Джонс снял котелок и вытер лоб, затем посмотрел на своих спутников, но те ничего не сказали, а может, пожали плечами. В темноте я почти ничего не мог разглядеть, кроме их плоских бледных лиц.
– Ладно-ладно, пусть все будет по-хорошему, – сдался Руф Джонс. – Значит, едете только вы. Но прямо сейчас. Бросьте мне ружье, и покончим с этим.
– Вы получите его, когда доберемся до Чащобы, не раньше.
– Ох, ну хорошо, только поехали поскорее.
Па кивнул:
– Я возьму кое-что из вещей.
– Вот уж нет! Мне эти уловки ни к чему, – поспешно возразил Руф Джонс. – Садитесь в седло, мы отправляемся сейчас же! Или все отменяется!
– Нет, Па! – закричал я и бросился к двери.
Па обернулся все с тем же незнакомым мне выражением лица. Как будто он повстречал дьявола. Меня оно напугало еще сильнее, это его лицо. Глаза превратились в щелки.
– Ты будь в доме, Сайлас, – приказал он, направив на меня палец. И прозвучало это так сурово, что я застыл на пороге словно вкопанный. Ни разу за всю мою жизнь он не обращался ко мне подобным тоном. – Со мной все будет в порядке. Но ты не смей покидать дом. Ни при каких обстоятельствах. Я вернусь через неделю. Еды тебе хватит. Ты справишься. Слышишь?
Я словно онемел. Я не мог бы ничего сказать, даже если бы попытался.
– Сайлас, ты меня слышишь?
Дар речи вернулся ко мне, и я взмолился со слезами в голосе:
– Но… Па!
– Так надо, – ответил он. – С тобой тут ничего не случится. Через неделю я вернусь. Ровно через семь дней. А теперь иди в дом, быстро!
Я сделал так, как велел Па.
Он подошел к вороному жеребцу, вскочил в седло и, ни разу не посмотрев в мою сторону, развернул коня и поскакал прочь. Через пару секунд он и трое всадников растаяли в бескрайней тьме.
Вот так мой Па согласился помочь банде матерых фальшивомонетчиков, только тогда я этого еще не знал.
4
Не знаю, как долго я стоял у двери и смотрел на холм, за которым скрылся Па. Наконец небо на востоке начало светлеть.
– Иди сюда, присядь, – мягко окликнул меня Митиваль.
Я качнул головой. Мне было страшно оторвать взгляд от той точки вдали, куда уехал Па, – казалось, что если я упущу ее из виду, то больше никогда не найду. Наш дом окружает совершенно плоская равнина, только один-единственный холм медленно вздымается к востоку и затем ныряет в Чащобу. Чащоба – это огромный старый лес, окруженный плотными зарослями акации, сквозь которые не проберется даже самая маленькая повозка. По крайней мере, так говорят.
– Иди в дом и отдохни, – повторил Митиваль. – Мы сейчас ничего не можем сделать. Остается только ждать. Он вернется через неделю.
– А если не вернется? – прошептал я, и слезы покатились по моим щекам.
– Обязательно вернется, Сайлас. Па знает, что делает.
– Что им от него нужно? Кто такой этот мистер Оскар Рен-Как-Его-Там? И при чем тут какой-то Мак Боут? Я вообще не понимаю, что тут было.
– Уверен, Па все тебе объяснит, когда вернется. Надо только подождать.
– Целую неделю! – Теперь слезы застилали мне глаза, и я больше не мог видеть точку, куда уехал Па. – Целую неделю!
Я обернулся к Митивалю. Он сидел у стола, наклонившись вперед и опираясь локтями в колени. Вид у него был потерянный, как бы ни старался он это скрыть.
– Все будет хорошо, Сайлас, – заверил он меня. – С тобой буду я. И Аргус. Мы будем ждать вместе. И все у нас будет хорошо. А там глядишь – и Па вернется.
Я отыскал взглядом Аргуса. Он свернулся калачиком внутри сломанной деревянной кадушки, которая служила ему постелью. Это был беспородный охотничий пес,
