– Как с дровами? – спросил Тайдо.
– Вышли. Вот я и хотел предложить тебе ехать вместе.
– Ладно. Тогда подожди тут, пока вода поднимется.
После долгой непогоды солнце казалось таким теплым, ласковым, что люди разомлели и постепенно, один за другим, уснули.
А вода между тем снова начала подниматься. Под вечер лодка Коса задела бортом лодку Тайдо.
А еще через час обе лодки как ни в чем не бывало плыли по улице.
За дровами. – Встреча с кораблем.
Как сшили лодку. – Человек в птичьей одежде. –
Охота на моржей. – Ссора из-за шкуры.
Еще в ту пору, когда Манг был совсем маленьким, он остро почувствовал одно неудобство их жизни – все они были накрепко связаны друг с другом. Ему хотелось куда-либо пойти, взобраться на далекую скалу, посмотреть, что делается вон там, за поворотом улицы, но это было невозможно: лодка, семья приковывали его.
И с той далекой поры он все время мечтал только об одном: быть свободным, иметь возможность плыть, куда хочешь, останавливаться, где тебе нравится. А для этого нужно было обзавестись своей собственной кану. Но ведь кану могли иметь только взрослые, самостоятельные люди. И Мангу ничего не оставалось, как только ожидать, когда и он станет взрослым.
Наконец ему пошел восемнадцатый год. Уже сам отец начал поговаривать о том, чтобы разделиться: очень уж тесно становилось в лодке.
– Вот подрастет Мгу, – говорил он, – возьмешь ее в жены. Славная девушка, мастерица. Хорошую кану тебе сошьет.
Сердце Манга взволнованно забилось при мысли о… лодке, а не о девушке. Не про женитьбу думал он – ему нужна была свобода. Вот если бы заполучить только кану, без жены!
Он высказал эту мысль отцу, но старый Тайдо даже не понял, чего он хочет.
– Зачем тебе одна лодка, когда можно взять вместе и лодку и жену? Я уже договорился об этом с Косом.
Мангу приходилось ждать.
Чтобы построить кану, нужно было сперва сделать из жердей каркас, скелет лодки, а потом обшить его корой. Для начала требовалось раздобыть дерева, что было нелегкой задачей, затея найти достаточно коры, что было еще труднее, и, наконец, обшить кану – тут уже не обойтись без настоящего мастерства. Надо было так подогнать лубяные нити-ленты, чтобы ни одна капля воды не просачивалась в лодку. Не многие владели этим искусством.
Поездку за топливом Манг решил использовать для того, чтобы достать жердей и коры. Там видно будет, что делать дальше.
Всю ночь шли лодки на север по улицам и переулкам. На другой день пополудни перед ними открылся широкий водный простор. Ни Тайдо, ни Манг, конечно, не знали, что это был Магелланов пролив.
Далеко впереди поднимались к небу высокие оснеженные горы: там начинался континент Америки. Он был изрезан разными заливчиками и проливчиками, как и те острова, откуда приплыли наши путешественники. Точно так же там громоздились отвесные голые скалы, к которым страшно было подступиться. Только дальше, в теснинах, пробивалась растительность.
Слева начинался Тихий океан, а справа пролив терялся в скалах.
– Смотрите, смотрите, кану белых плывет! – закричали дети.
И правда – из-за скалы показался корабль, большой, могучий. Оживились дикари, гортанно закричали, засмеялись, начали размахивать руками. Даже солидные мужчины шумели и жестикулировали, не отставая от детей.
Это значило, что им уже приходилось видеть корабли, они знали, что это такое, и нисколько не боялись, а, наоборот, радовались, заранее зная, что им кое что перепадет. Они поплыли наперерез кораблю.
Там уже заметили их и собрались у борта подивиться ни такую невидаль морских дикарей. Сверху полетели куски хлеба. Фуиджи бросались за ним прямо и море и тут же поедали пропитанный горько-соленой водой хлеб. И каким вкусным он им казался!
Кто-то швырнул детям апельсин, и он был мгновенно съеден вместе с кожурой. Некий сердобольный господин не пожалел хорошего складного ножа, который достался Мангу.
Недаром радовались фуиджи встрече с кораблем: добыча была завидная. Зато тот же корабль чуть не наделал беды: проходя, он поднял такую волну, что только этим морским людям было под силу справиться с лодками, не дать им перевернуться.
Корабль удалялся. Долго глядели ему вслед фуиджи – пока он не повернул направо и не скрылся за скалами. Редко им случалось видеть корабли – раз или два в год, а то и меньше: не станешь ведь подстерегать их тут, на дороге. Да и вообще корабли по Магелланову проливу ходят редко, особенно после того, как прорыли Панамский канал.
Корабль прошел, и снова все стало на свои места, как будто и не было этой встречи: вода, скалы и два челна. Если б не нож в руках у Манга, можно было бы подумать, что все это только приснилось.
"А откуда они плывут и куда? – думал Манг. – Как построили они эту огромную лодку? Откуда берут такие удивительные вещицы, как вот эта? – Он подбросил нож на ладони. – Почему они так редко встречаются? Жалко, что нельзя увидеть их совсем близко, рядом. Что это за люди, да и вообще люди ли?.."
Манг был уверен, что эти люди, как и все остальные, живут тоже на воде, только не в лодках, а в этих огромных кану. Но где обычно стоят их кану, почему они всегда проплывают мимо не останавливаясь?
И он спросил об этом у отца.
– Белые – удивительные люди, – ответил старый Тайдо. – Они все время живут на земле, на берегу, и очень далеко. Говорят, что у них на земле построены такие же громадные кану. А на этих они иногда только переезжают с места на место.
– Значит, они всегда живут на одном месте, на берегу? – удивился Манг.
– Да.
– А зачем же им сидеть на берегу, когда на таких кану можно жить всюду, где захочешь? Разве можно жить все время на одном месте? А что они есть будут?
Но на такие вопросы старый Тайдо не мог ответить. И Манг твердо решил посмотреть на этих людей вблизи, когда у него будет собственная кану.
Между тем лодки Тайдо и Коса пересекли Магелланов пролив, немного попетляли между скалами и очутились в довольно большом красивом озере. Окруженное со всех сторон горами, всегда тихое, это озеро было прекрасным убежищем не только для кану фуиджи, но и для любого другого судна. Обрывок бумаги на берегу говорил, что какое-то судно еще недавно пользовалось этим убежищем.
На северном и западном берегах виднелась какая-то растительность, но прошло много времени, пока нашли удобное место, чтобы пристать и выбраться на сушу. Добрых полкилометра пришлось еще карабкаться по голым камням, прежде чем добрались до кустарника. Но и кустарник этот был какой-то нелепый: корявый, скрученный, твердый, как железо. И рос он не вверх, как обычно, а стлался у самой земли, переплетаясь так густо, что получался зыбкий древесный настил, по которому можно было идти, правда, рискуя каждую минуту провалиться. А внизу было темно, влажно. Попробовали ломать и рубить этот кустарник, но скоро убедились, что ничего путного не получится. Не со ржавым топором Тайдо было браться за такую работу.
