– Мы строго применяем приказание вашего величества о дуэлях! – сказал он мне.
Если строгое применение приказа объясняло его присутствие в Зенде, я решил сейчас же освободить его от этой обязанности.
– Неужели вы для этого явились в Зенду, префект? – спросил я.
– Не совсем, государь; я приехал сюда, чтобы оказать услугу английскому посланнику!
– Что понадобилось здесь английскому посланнику? – спросил я небрежно.
– Исчез один из его соотечественников, молодой человек из знатной семьи. Его друзья не имеют о нем известий более двух месяцев, и существует предположение, что в последний раз его видели в Зенде.
Флавия не слушала нашего разговора. Я не смел взглянуть на Занта.
– Почему существует такое предположение?
– Один из его друзей, живущий в Париже, мистер Феверлэ, сообщил нам сведения, по которым видно, что он выехал сюда, а служащие на железной дороге помнят, что видели его имя, написанное на багаже.
– Как его зовут?
– Рассендиль, государь, – отвечал он; я видел, что это имя ничего особенного не означало для него. Но, взглянув на Флавию, он понизил голос и продолжал: – Можно предположить, что он приехал сюда вслед за одной дамой. Не слыхали ли вы, ваше величество, о госпоже де Мобан?
– Да, конечно! – сказал я, пока глаза мои невольно направились в сторону замка.
– Она приехала в Руританию приблизительно в то же время, как и Рассендиль!
Я встретил взгляд префекта; он смотрел на меня с вопросом, ясно написанным на лице.
– Зант, – сказал я, – мне надо сказать два слова префекту. Поезжайте вперед с принцессой. – И затем прибавил, обращаясь к префекту: – Что хотите вы сказать?
Он подошел ближе ко мне, и я нагнулся в седле.
– Может быть, он был влюблен в эту даму? – прошептал он. – О нем ничего не слыхали более двух месяцев! – и на этот раз глаза префекта также обратились в сторону замка.
– Да, эта дама там, – сказал я спокойно. – Но я не думаю, чтобы мистер Рассендиль, кажется его звут так – находился также там.
– Герцог, – прошептал он, – не любит соперников, государь!
– Вы правы, – сказал я с большой искренностью. – Но вы намекаете на очень тяжкое обвинение.
Он развел руками, как бы извиняясь. Я прошептал ему на ухо:
– Это дело очень серьезное. Отправляйтесь в Стрельзау!
– Но, государь, если мы напали на его след здесь?
– Поезжайте в Стрельзау, – повторил я. – Скажите посланнику, что вы напали на след, но что вы должны заниматься этим делом спокойно недели полторы или две. В это время я сам займусь этим вопросом.
– Посланник очень просил поторопиться, государь!
– Успокойте его. Вы видите, что если ваши подозрения верны, все это дело требует большей осмотрительности. Я не желаю скандала. Поэтому поезжайте обратно сейчас же!
Он обещал повиноваться, и я поехал дальше, догоняя своих спутников, с немного облегченным сердцем. Поиски обо мне должны быть приостановлены недели на две; а этот умный чиновник поразительно близко добрался до истины. Его ловкость могла быть полезной вообще, но в данном случае она могла страшно повредить королю. От души мысленно выругал я Джорджа Феврелэ за его болтливость.
– Что ж, – спросила Флавия, – окончили вы свой разговор?
– К общему удовольствию, – сказал я. – Не пора ли нам повернуть назад? Мы почти въехали во владения моего брата?
Действительно, мы находились на окраине города, в том месте, где гора подымается по направлению к замку. Мы подняли глаза, любуясь могучей красотой старых стен, и увидели шествие, медленно спускавшееся с горы. Оно приближалось к нам.
– Поедем назад! – сказал Зант.
– Мне бы хотелось остаться! – отвечала Флавия, и я поставил свою лошадь рядом с ее.
Теперь мы уже могли разглядеть приближающуюся группу. Впереди ехали верхами два лакея в черных ливреях, обшитых серебряной тесьмой. За ними следовала колесница, которую везли четыре лошади: на ней, под тяжелым покровом, стоял гроб; за гробом ехал верхом человек в простом черном платье, держащий шляпу в руке. Зант обнажил голову, а мы стояли в ожидании; Флавия положила руку на мою.
– Это верно один из убитых в этой ссоре! – сказала она.
Я сделал знак конюху.
– Узнай, кого они провожают! – приказал я.
Он подъехал к лакеям, а затем к господину, ехавшему сзади.
– Это Руперт фон Гентцау! – прошептал Зант.
Действительно, то был Руперт; через секунду, остановив шествие, Руперт галопом подскакал ко мне. На нем лежал отпечаток грусти, и он поклонился с глубоким уважением. Но вдруг он улыбнулся, и я улыбнулся также, потому что рука Занта направилась к внутреннему карману куртки; Руперт и я, оба отгадали, что лежало в этом кармане.
– Ваше величество спрашивает, кого мы провожаем, – сказал Руперт. – Моего дорогого друга, Альберта фон Лаунграмма!
– Граф, – возразил я, – никто не может сожалеть более меня об этом несчастном событии. Мой приказ о дуэлях в том порукой.
– Бедный! – сказала тихо Флавия, и я видел, как глаза Руперта блеснули в ее сторону. Я вспыхнул; если бы было в моей власти, Руперт Гентцау не осквернил бы ее даже взглядом. Но он смотрел на нее и осмеливался показать во взоре все свое восхищение.
– Слова вашего величества милостивы, – сказал он. – Я скорблю о своем друге. Но другие, государь, скоро будут лежать в гробу, подобно ему.
– Мы хорошо сделаем, если будем помнить об этом, милорд! – подтвердил я.
– Даже короли, государь! – сказал Руперт тоном моралиста; старый Зант, стоя около меня, выругался вполголоса.
– Правда, – отвечал я. – Как поживает мой брат, милорд?
– Ему лучше, государь!
– Я рад тому.
– Он надеется, как только поправится, выехать в Стрельзау.
– Значит, он еще только выздоравливает?
– Остались еще небольшие заботы и задержки! – отвечал дерзкий мальчик самым кротким голосом.
– Передайте ему мои искренние пожелания, – сказала Флавия, – чтобы они скоро перестали тревожить его!
– Желание вашего королевского высочества я смиренно разделяю! – отвечал Руперт со смелым взглядом, вызвавшим краску на лице Флавии.
Я поклонился; Руперт, кланяясь еще ниже, осадил свою лошадь и сделал знак шествию двигаться. По внезапному внушению, я поехал за ним. Он быстро обернулся, опасаясь, что даже в присутствии покойника и на глазах у дамы я оскорблю его.
– Вы храбро сражались в ту ночь, – сказал я. – Послушайте меня: вы молоды, граф. Если вы выдадите мне вашего пленника живым, вам никто не причинит вреда!
Он посмотрел на меня с насмешливой улыбкой и вдруг подъехал ближе ко мне.
