Ярость его заставила Беатрис сжаться в комок.
— О чём вы? — воскликнула она. — Что вы задумали?
— Задумал? — Он рассмеялся неприятным смехом. — Мои люди знают, что нужно делать. Когда они с ним разберутся, у вас станет на одного друга меньше.
В панике она схватила дона Рамона за руку.
— Матерь Божья! Что вы хотите этим сказать?
— Разве вам что-то не ясно? Вы думаете, можно оставлять в живых человека, который будет похваляться тем, что ударил меня?
— Вы задумали убийство! — ахнула Беатрис.
Дон Рамон вдумчиво посмотрел на неё, поскольку в голове у него созрел новый план.
— Мы можем это обсудить. — И он увлёк Беатрис к дивану.
— Присядем.
Колон, пулей вылетел из харчевни Загарте, едва не столкнувшись с крупным разодетым мужчиной, который бесцеремонно схватил его за руку.
Итальянский язык привёл его в чувство.
— Сеньор Кристоферо, что случилось? Куда это вы так летите?
— Не сейчас. Не сейчас. — Колон вырвал руку. — Дайте мне пройти. — И помчался дальше.
Рокка, поглаживая подбородок, следил взглядом за высокой фигурой мореплавателя, пока тот не скрылся за углом. Лицо его потемнело.
— Дьявол! — пробормотал он и твёрдым шагом вошёл в ворота. Он хотел убедиться, что Беатрис не была причиной столь необычного поведения Колона.
Он пересёк двор, быстро поднялся по ступеням, но по коридору, ведущему к комнатам Беатрис, уже крался на цыпочках. У двери он замер. Изнутри до него донёсся мужской голос.
— Поймите же, обожаемая Беатрис сколь выгодно быть моим другом и сколь опасно — врагом!
Фраза эта убедила Рокку, что появление его весьма кстати.
Он постучал в дверь, без дальнейших церемоний отворил её и вошёл.
Беатрис, сама печаль, сидела на диване с поникшей головой. Над ней, словно чудовищный паук, как показалось Рокке, навис долговязый, оливково-зелёный дон Рамон.
Рокка изобразил на лице изумление.
— Да простит меня Бог! Наверное, я помешал. О, извините меня, сеньора.
Уходить он, разумеется, не собирался, да и Беатрис не отпустила его. В голосе её зазвучало облегчение.
— О, заходите, заходите. Его высочество как раз собирались откланяться.
Дон Рамон побагровел сначала потому, что ему вновь помешали, потом, что выставляли за дверь. Он вскинул голову.
— Я вернусь в более удобное время. Когда вам не будут докучать другие.
Он подождал, ожидая ответа, но Беатрис промолчала, и ему не оставалось ничего иного, как повернуться к Рокке, которого он в последний раз видел в приёмной дожа.
— О, сеньор… Я вас знаю. Вы из Венеции.
Рокка поклонился.
— У вашей светлости прекрасная память. — Он решил, что лесть ещё никому не вредила. — Я служу при после.
— Каком после? Я знаю, что вы — агент государственных инквизиторов.
Внешне Рокка оставался невозмутимым, хотя развитие ситуации нравилось ему всё меньше и меньше.
— О, я выполняю лишь отдельные специальные поручения. А теперь я на службе у посла Венецианской республики при дворе их величеств королевы Кастильской и короля Арагонского.
— Странное назначение. — Глаза дона Рамона сузились. Он перевёл взгляд на Беатрис, снова посмотрел на венецианца. — Очень странное.
— Мы с Беатрис — давние друзья, — пояснил Рокка. — Ещё с Венеции.
— Я в этом не сомневаюсь. Совершенно не сомневаюсь. Дружба агента Совета трёх может оказаться очень и очень полезной. Возможно, даже в Кордове. Об этом следует хорошенько подумать.
— Сеньор, я же сказал вам, что моё назначение в посольство никоим образом не связано с Советом трёх.
— Вы-то сказали. — Дон Рамон чуть усмехнулся. — Но вопросы-то останутся, будьте уверены. Ну, мне, пожалуй, пора.
Он холодно поклонился и вышел.
Беатрис и Рокка молча смотрели друг на друга, пока шаги дона Рамона не затихли в глубине коридора. Рокка передёрнул плечами.
— Чертовски неудачная встреча. Интересно, о чём сейчас думает этот болван? — Но гадать он не стал, а перешёл к главному: — Он что, угрожал тебе?
— Ещё как. Заявил, что по его наущению мою роль в спектакле объявят ересью и святотатством. Он — племянник главного инквизитора Кордовы и пользуется большим влиянием в ордене святого Доминика. Достаточно одного его слова, чтобы послать меня на костёр.
— Да, у тебя объявился страстный поклонник, — саркастически заметил Рокка. — А почему убежал Колон? Что произошло?
— Они поссорились. Наговорили друг другу гадостей. И этот дьявол поклялся, что его люди перережут Колону горло.
— Так, так! Значит, ему не чужды ни костёр, ни кинжал. Разносторонний господин. Придётся им заняться. — Он пристально посмотрел на Беатрис. — Колон вылетел отсюда в ярости. Он не поссорился с тобой из-за этого идиота?
Беатрис боялась того же и рассказала всё, как было.
— Ваши отношения наладятся, едва Колон узнает, чем эта тварь грозила тебе.
— Он должен узнать немедленно. Его надо предупредить об опасности.
— То есть ты хочешь пойти сама и предупредить его. Великолепно. Такую возможность упускать нельзя. У вас сразу всё пойдёт как по маслу. Ты это понимаешь, не так ли?
— Да, — со вздохом ответила Беатрис.
— Так иди к нему. И чего ты такая грустная? Удача сама плывёт нам в руки. — И возбуждённо продолжил: — Он живёт в доме Бенсабата на Калье Атаюд. Клянусь богом, дон Рамон, сам того не подозревая, сослужил нам хорошую службу. Не теряй времени, отправляйся. Отыщи Колона, Я надеюсь, ты сразу найдёшь и то, что нужно нам.
Подобная перспектива сразу улучшила его настроение. Но озабоченность вновь вернулась к нему, когда он пришёл к мессиру Галлино и доложил о случившемся.
— Чёртов болван, — закричал он, — смешал нам все планы, словно шмель, влетевший в паутину.
Смуглое лицо Галлино оставалось непроницаемым. Он сидел за столом, готовя очередное донесение Совету трёх.
— Не вовремя он заявился. Опасный тип. Очень опасный. К счастью, мы предупреждены. Пока он не причинил нам вреда.
— А что будет дальше? Он признал во мне агента инквизиторов. Более того, для себя решил, что Беатрис — тоже агент и работает со мной в паре. Едва ли он будет скрывать свои мысли. Одно его слово дядюшке — и нам придётся держать ответ.
— Думаешь, я этого не предвижу? То, что он влез между Колоном и Беатрис, — пустяк. Колон влюблён, и рана эта быстро затянется. Но если Беатрис и тебя арестуют, как венецианских шпионов… — Он пожал плечами. — Ты привёл точный пример, Рокка. Шмель, влетевший в паутину. — Он откинулся на спинку стула, задумался. — Ты знаешь, где живёт этот дурак, не так ли?
