– Что тут произошло?
– В гостиницу пробрался вражеский агент, связанный с французскими партизанами, и получил по заслугам! – зло сказал Генрих, пряча оружие.
У себя в номере барон фон Гольдринг точно передал суть того, что говорил неизвестный. Фельдфебель, записав показания, попросил Гольдринга расписаться.
– Вы на ночь хорошо заприте дверь, – посоветовал офицер, прощаясь.
– А вам следует обратить внимание на охрану гостиницы. Безобразие. Иностранные агенты заходят в офицерскую гостиницу, как к себе домой! – сердито бросил Генрих, хотя ему хотелось расхохотаться.
Майор Миллер хочет подружиться с Гольдрингом
Генерал Эверс уже собрался идти в казино обедать, когда Лютц сообщил ему:
– Герр Миллер просит принять его.
– Чего он повадился к нам? – недовольно спросил Эверс. – Снова что-то придумал? Может, и меня собирается проверить?
– Возможно, но скорее меня.
– Просите.
– Вы снова с какими-то неприятностями, Миллер?
– Наоборот, на этот раз я принёс вам приятную весть, господин генерал, – ответил Миллер, садясь.
Вопреки его заявлению о том, что весть приятна, лицо майора было достаточно кислым.
– Вчера мы осуществили свой план, произвели проверку вашего офицера по особым поручениям лейтенанта фон Гольдринга.
– Ну и что? – с интересом спросил генерал.
Миллер обстоятельно и точно рассказал о событиях в номере гостиницы Шамбери, не скрыв и того, что магнитофон точно записал весь разговор.
– Лангхейн получил две пули в правое лёгкое, он сейчас в госпитале и, наверно, не скоро выйдет оттуда…
Генерал искренне расхохотался. Его поддержал и Лютц.
– Ну, господин Миллер! Теперь вы убедились в благонадёжности Гольдринга?
– Совершенно!
– Герр Лютц, сегодня же приготовьте реляцию о награждении лейтенанта фон Гольдринга «Железным крестом» второй степени.
– Яволь! – ответил Лютц.
– Ведь лейтенант не знал, что перед ним сидит оберштурмбанфюрер СС Лангхейн. Ведь так, господин Миллер?
– Так точно. Я уверен, что если бы барон догадался, кто разговаривает с ним, то проверка не закончилась бы кровопролитием. Но теперь мы совершенно убеждены в благонадёжности лейтенанта фон Гольдринга.
– А теперь, господин Миллер, не хотите ли пообедать с нами? – пригласил Эверс.
Рассказ Миллера о результатах проверки фон Гольдринга явно привёл генерала в хорошее настроение.
– Сочту за честь, господин генерал, – поклонился Миллер.
За обедом, который в отличие от многих предыдущих прошёл живо и весело, только и было разговоров, что о храбрости фон Гольдринга. К концу обеда генерал был в таком приподнятом настроении, что провозгласил тост за успех начавшегося на Восточном фронте наступления, которое многим из присутствующих даст возможность уже в этом году побывать в Москве.
Генрих никак не ожидал, что слух о событиях в Шамбери так быстро достигнет Сен-Реми. Но вышло так, что слава опередила его. Когда по приезде он направился в штаб, у входной двери его остановил штабной офицер обер-лейтенант Фельднер.
– А, барон, – приветливо и почтительно проговорил тот. – Со счастливым возвращением. О ваших героических делах мы уже слышали. Рад поздравить вас первым.
– О каких делах? – не сразу догадался Гольдринг.
– Не скромничайте, о вашем подвиге генерал рассказал всем офицерам вчера после обеда. А ему обо всём сообщил герр Миллер.
– А-а, вот вы о чём… Спасибо за поздравления.
Генрих вошёл в вестибюль и уже хотел было подняться по лестнице, но внимание его привлёк солдат, который, увидев лейтенанта, вскочил со скамьи, стал навытяжку. Это был юноша лет девятнадцати–двадцати, белокурый, худощавый, с умными голубыми глазами. Именно выражение его глаз и заставило Генриха остановиться. Во взгляде юноши сквозило столько печали, даже отчаяния, что не заметить этого было нельзя. У ног солдата лежал вещевой мешок.
– Кто вы такой? – спросил лейтенант.
– Ефрейтор Курт Шмидт, герр лейтенант, – чётко ответил солдат.
– Откуда?
– Служил во второй роте второго батальона сто семнадцатого полка, а сейчас получил назначение на Восточный фронт.
На глазах молоденького солдата, казавшегося совсем мальчиком, задрожали слезы.
– А почему вас туда переводят?
– По рапорту командира роты обер-лейтенанта Фельднера.
– В чём же вы провинились перед обер-лейтенантом?
– Четыре дня тому назад обер-лейтенант Фельднер был немного выпивши. Ему показалось, что я не так приветствовал его, хотя, честное слово, я приветствовал его как полагается. Тогда он начал командовать: «лечь», «встать». Я выполнял его приказы, пока у меня хватило сил. Но вскоре я устал – я вообще слабый, и не смог подняться… Он отругал меня, а потом написал рапорт, будто я отказался выполнить его приказ, и просил отправить меня на Восточный фронт.
– Всё, что вы мне рассказали – правда?
– Святая правда, герр лейтенант. Как перед богом! – Юноша посмотрел на Гольдринга с такой мольбой, что ему стало жаль этого мальчика в солдатской шинели.
– А вы очень боитесь Восточного фронта?
– Там, герр лейтенант, уже погибли два моих брата. У матери остался я один, и когда она узнает, что меня послали на Восточный фронт, она не переживёт этого.
– А почему вы не сказали обо всём генералу?
– Даже командир полка не захотел говорить со мною…
– Приказ об откомандировании при вас? – немного подумав, спросил Генрих.
– Вот. Мне приказано подождать тут попутную машину на Шамбери.
– Так вот, Курт. Я поговорю с генералом. Но надо выдвинуть какую-нибудь причину, чтобы вас здесь оставили. Если хотите, я могу сказать, что вы мне нужны как денщик… Согласны?
– Я буду выполнять все ваши распоряжения и работать как никто другой.
– Давайте ваши документы, и ждите меня здесь.
Солдат быстро, словно боясь, что офицер передумает, дрожащими руками вынул бумаги и отдал их лейтенанту.
Генрих поднялся на второй этаж и вошёл в кабинет Лютца.
– А-а, Гольдринг, рад вас видеть! – Лютц вышел из-за стола и крепко пожал руку Генриху. – Генерал просил, чтобы вы немедленно зашли к нему.
Отдав гауптману расписку штаба о вручении пакета, Генрих отправился к генералу.
– Ну, лейтенант, расскажите, как всё это было? – воскликнул Эверс, как только увидел Гольдринга.
Генрих рассказал всё, до малейших деталей.
– Я представил вас к награде «Железным крестом» второй степени, – сообщил Эверс.
