всю дорогу повторял: «Боже, царя храни» и «бей жидов» Таков был ритуал. Такова была дореволюционная традиция» (русское переиздание: История изнутри. — М.: Новости, 1991). В «Русской партии внутри КПСС», о которой я рассказываю, тоже большинство было либералами и ни в коем случае не юдофобами. Но каблуками, каюсь, щёлкали. Семанов вскинет руку с бокалом, вытянется, щёлкнет, а за ним всё. И громко марш хором: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…» Таков был ритуал.
Но вернусь в «Голос Родины». Мой шеф и однокашник по знаменитой школе имени А.С. Пушкина — в ней большинство мечтало об МГУ или Институте военных переводчиков — элегантный, блестяще образованный Оле1 Васильевич Куприн (в школе он был золотой медалист, я — только серебряный) держался с генералами Общества подчёркнуто самостоятельно и даже несколько свысока. Мол, мы, контрпропагандисты, действуем умнеё и гибче, от нас больше пользы. Нам даже поручено присматривать от имени партии за ГБ. Поэтому в неприятные совместные посещения, было ли то — выбивать для газеты второе помещение, запускать типографию с трудным, капризным для нас тогда диковинным шведским офсетным оборудованием или — на съезд к неприкрыто враждебным эстонским националистам, Горшков и Гусев предпочитали ехать со мной. Куприн из-за этого меня немного ревновал. Приезжая из очередной загранки (он из Америки, Австралии, Бельгии, Франции не вылезал) и, рассказывая об установленных нужных контактах и задушевных банкетах, он — университетский друг редактора «Коммуниста» Ричарда Косолапова, чем он страшно гордился, постоянно перезваниваясь по вертушке, правительственной
^^pji, ¦— неизменно с шутливой подковыркой сворачивал на мои связи:
— Не понимаю, почему тебя мне так настойчиво рекомендовал КГБ, хотя я точно знаю, что ты не их генерал, иначе ЦРУ тебя в миг бы «высветило» и эти данные 0 тебе в иудейском «Новом русском слове» обнародовало, и нам со скандалом ввоз «Голоса Родины» в США запретило? И почему тебя дошлые, огонь и медные трубы «там» прошедшие полковники Базанов и Короткевич, которые у нас в иностранном отделе и в отделе контрпропаганды заведующими сидят, тебя так боятся — меня любят, а тебя насторожённо боятся? Почему наш кадровик, он же наш первый отдел и хозяин спецхрана полковник Кошута, фронтовик тайного фронта, в начальниках особых отделов по Прибалтике, а затем по Москве собаку съевший, сразу стал твоим лучшим другом, вы с ним часами шушукаетесь. На чем ты держишься?
Я так же шутливо в тон отвечал:
— А на «Русской партии». Я — товарищ, идейно проверенный, резко «окрашенный». «Силуэты идеологического противника» и «Воткнутые деревья» скандально печатал. Перестаравшись, даже партвыговор «за нетоварищеское отношение к товарищам по работе», лично членом Политбюро товарищем Гришиным В.В. лукаво сформулированный (под «товарищами по работе» тихо имелись в виду «они», «воткнутые деревья»), в своей «партийной Учётной карточке», как орден, имею. Таких только на самых острых, идеологически опасных участках и держать. Наш Хозяин не любит неожиданностей. Раз нынешняя брежневская политика строится на чётком балансе межДУ Двумя партиями власти — «Иудейской партией внутри КПСС» и «Русской партией внутри КПСС», то Хозяин хоЧет, чтобы для него всё было кристально ясно, кто чей, от кого чего ожидать, кому чего на общеё благо страны зака. зывать. А ты с твоим супер-умником Ричардом Иванову чем, хоть вы по корням и проверенно русские, оба какие*, то идейно блёклые. Ни партвыговоров для острастки, ци «силуэтов противника». Свои-то даже собственные рус. ские силуэты у вас размыты, как интеллигентская каша в голове. Ты вот взят переводом из любимого Брежневым «Огонька». Хозяин тебя лично с удовольствием всегда чи~ тал. Но твой бывший шеф Софронов, хоть и признаёт, что ты был лучшим публицистом у него, но предупредил, что ты слишком уж какой-то, как воз, с которого вот-вот всё посыплется, «перегружённый», «переобразованный». Ты два факультета — философский и журналистики блестяще закончил, а для русских продвинутых полуобразованных простаков, ничего серьёзного не закончивших, какие у нас сейчас прочно осели что в Политбюро, что в ГБ, такая характеристика подозрительна — вдруг ты слишком умный, вдруг с фигой «образованца» в кармане? Вот под тебя меня и посадили, чтобы не разбаловался. Он пихал меня в бок:
— Но ты тоже очных два вуза закончил — мало нашу с Ричардом «альма матер» МГУ да ещё ВГИК. Сценарист хренов. Для кого закулисные политические сценарии пишешь? Или ты нашим простоватым вождям сумел не таким интеллигентным, как я, показаться?
Мы оба смеялись. Но шутки шутками. А на координи рованном равновесии-противостоянии двух — иудейской и русской — ветвей внутри КПСС действительно ведь хорошо держалась вся брежневская «сбалансированная» власть. На координированном сверху и тщательно поддерживаемом равновесии в местных боях на русско-еврейском фронте!
С середины 70-х чаша весов в этих боях явно всё ц^дьше склонялась в нашу русскую пользу.
Мы не только выдвигали кадры. Не только через журнал «Человек и Закон» прибрали к рукам проблему «прав человека» и соблюдения законности, а через газету «Голос родины» всю работу с внешней и внутренней эмиграцией, до есть отобрали у «них» традиционное их поле антисоветской деятельности, где они, казалось, так прочно окопались. Но мы всё тщательнеё подбирали ключи к интеллигенции. Мало что мы стремительно «русифицировали» ведущие творческие союзы. Мы научились организовывать массовые пропагандистские «шоу», продвигая свои идеи в самые широкие круги общественности. 21 декабря 1977 года в битком набитом Большом зале Центрального Дома литераторов состоялась дискуссия «Классика и мы» с привлечением самых звонких имён, с которой «жидовствующие» едва унесли ноги. Они были разбиты по всем статьям. Особенно блистательным было выступление Петра Васильевича Палиевского. Дискуссия имела колоссальный общественный отклик, повсюду только и говорили: «Русские идут!»
На фоне общего патриотического подъёма совершенно естественным стало назначение русского «собирателя» — вождя Валерия Николаевича Ганичева на самую массовую газету, многомиллионную «Комсомольскую правду». Надо растить патриотически настроенную молодую смену!
Как всё вышло? * Наверху были крайне недовольным упадком «Комсомолки» — в результате деятельности политического интригана Панкина (этот выкормыш Яковлева сейчас живёт в*Швеции) и его бездарного преемника Корнешова. В марте 1978 года на волне победы в дискуссии «Классика и
мы» нам удалось подсказать Брежневу — Черненко — Су. слову фигуру настоящего государственника и борца на эту газету — нашего «собирателя» Валерия Николаевича Ганичева. Ганичев до издательства «Молодая гвардия» работал на крупных постах в ЦК ВЛКСМ, молодёжь знал не понаслышке, и Политбюро утвердило его кандидатуру. Газета сразу заняла отчётливо почвенную, русскую линию.
