— С чего бы я ходила по дому без юбки? — округлила глаза Сидха.
— О! Так ты занимаешься ЭТИМ не снимая юбки? — совершенно искренне изумилась Мерит. Похоже, мысль, что у сестры при наличии дома мужа могут быть и другие занятия, девушке в голову просто не приходила.
— Не сердись на них, Мерит — притворно-сокрушённо вздохнул Тутепх, по-прежнему озорно блестя глазами. — Они же кобели, что с них взять? Учуяли течную…
Сидха захохотала, хватаясь за живот, даже голову слегка закинула.
— Ой, не могу! Ой, кончайте свои хохмы! Мне вредно!
— У… — обиженно глянула Мерит на хозяина дома. — Стал верховным вождём, так и можно обзывать безответную девушку, да? Короче, где лепёшки и пиво для гостьи? И ещё я хочу фруктов!
— Садись, садись. Вот тебе лепёшки, а вот пиво. Насчёт фруктов — обойдёшься финиками. Больше нет ничего, всё съели, а на рынок сегодня я не ходила.
— Какой смысл быть верховным вождём, если в доме нет даже фруктов? — девушка вовсю уплетала свежую лепёшку.
— Не справляется хозяйка — снова притворно-сокрушённо вздохнул Тутепх. Вдруг прояснел лицом, словно набрёл на отличную идею — Слушай, Сидха… Тебе же трудно теперь будет одной? Давай я возьму в дом вторую жену? Вон в верхних землях это запросто — он двумя пальцами взял Мерит за голую грудь, помял. — Хорошая же девушка, правда… Весело будет с утра до ночи…
— У! — отмахнулась Мерит. — Ты, конечно, великий и прочая. Но у меня есть Ави, вот!
Сказано это было так, что Сидха внимательно посмотрела на сестру, погасив улыбку. Тутепх, впрочем, ничего не заметил, поглощённый трапезой.
Откуда-то появилась Басет, возмущённо фыркая и мотая хвостом. Она была раздражена до крайности. Ещё бы, понаставили кругом громадных псов! Еле домой добралась по заборам! Как жить?
— О, а вот и ваша Басет! Кис-кис… — Мерит протянула кошке кусочек рыбы.
— Пойдём-ка чего покажу, сестрёнка — Сидха встала, отряхивая юбку-каласирис.
— Чего? — настороженно отозвалась Мерит, почуяв в голосе сестры напряжение.
— Да чего языком болтать? Пойдём, увидишь.
— Это чего такое у нас в доме есть, что я не знаю? — возмутился было Тутепх, но Сидха коротко глянула на него, и он тут же взял следующую лепёшку. — Впрочем, я позже гляну. Лепёшки стынут!
Когда сёстры вошли в козий загон, плетёные стены которого просвечивали многочисленными щелями, молодая женщина заперла за собой дверь и обернулась к сестре, загородив проход.
— Сними-ка юбку, сестрёнка.
— Чего? — опешила Мерит. Впрочем, блеск глаз и испуг только окончательно укрепили Сидху в подозрении.
— Громче, громче ори, чтобы за забором было слышно. — Сидха коротким движением развязала каласирис у сестры, резко сдёрнула.
— Да ты чего, Сидха?! — но голос окончательно выдал девушку, сев до полушёпота. Очевидно, Мерит понимала, «чего».
— Тихо — не повышая голос, скомандовала Сидха. — Ноги врозь. Смирно стоять!
Сказано это было таким тоном, что Мерит помимо воли встала, широко расставив ноги, и даже отвела руки назад, подчиняясь осмотру.
— Так… — Сидха отёрла пальцы, окончательно убедившись в правильности своих подозрений. — Мать знает?
— Не… — сейчас на Мерит было жалко смотреть.
— Ну, про отца я и не спрашиваю… Давно? И часто?
— Четыре раза всего… — Мерит всхлипнула.
— А ты подумала, что когда понесёшь, отец не получит за тебя не то что медного кольца — горсть ячменя?
— Ну и пусть! — глаза девушки сверкнули неожиданно зло и ярко. — А ты подумала, что Ави может не вернуться? Это война! Я буду, буду с ним, и пусть понесу! Я этого хочу, поняла?!
Сидха зажала сестре рот рукой. Девушка возмущённо попыталась вырваться, но старшая сестра держала её крепко, и Мерит вдруг разом обмякла, тихо заплакав. Сидха ощутила, как её пронзает жалость — довести Мерит до слёз было ой как непросто, не та девица… И она права. Разумеется, она права. Полностью и во всём.
— Одевай юбку, сестрёнка… И вот что… У нас с Тутепхом есть серебро. Я попрошу, и он не откажет, я знаю. На твой выкуп хватит. Скажешь Ави, чтобы пришёл сюда. И больше молчок, чтобы ни одна живая душа!
Мерит кинулась к старшей сестре на шею, едва не задушив.
— Ты самая лучшая, самая чудесная, самая умная на свете, Сидха! И Тутепх! И ваша Басет!
Коза в загоне заблеяла, одобряя ход мыслей гостьи.
— И ваша коза тоже!
— Да тише ты, ну что ты так орёшь? — тихонько засмеялась Сидха.
— Но только скоро Ави вам отдать не сможет! — внезапно испуганным голосом произнесла Мерит, округлив глаза.
— Ну отдаст же когда-нито — засмеялась молодая женщина своим мягким смехом. — Если мы победим, это уже не будет иметь большого значения.
Сидха вдруг резко оборвала смех. Помолчала миг, другой.
— А если НЕ победим, то и вообще никакого.
* * *
Синухет шёл по улице бесшумно, как кошка, держа копьё на весу. Двое его спутников такой сноровкой не обладали — сзади слышалось топанье, хлюпанье по лужам и сопение, слышные, наверное, в самом Красном Доме. О боги, с какой швалью ему, Синухету, приходится работать! Эти двое ублюдков не имеют ни человеческой речи, ни человеческих привычек, ни даже человеческих имён. Кол и Кирпич, ни больше ни меньше! Бродяги, изгнанные из города, и ошивающиеся поблизости, питаясь чем попало — в основном рыбой. И хорошо ещё нашлись хоть такие. В Буто все друг другу родственники, каждый клан блюдёт родовую честь, и отдельные выродки обычно плохо кончают. Если подойти к такому парню и предложить талант золота в обмен на небольшую услугу в пользу великого Нармера, первое, что этот парень сделает — заблажит на всю округу, хватая работодателя до прибытия подмоги. Как тут работать?
Однако задание Себхака, «ночной гиены», как прозвали его в Нехене, следует исполнить. Потому как это воля самого Повелителя. Синухет потратил немало сил и времени, чтобы остаться в Буто под видом беглеца с верхних земель. Да, беглых мерзавцев, не желающих исполнять волю Повелителя, здесь, в Земле Папируса, привечают. Если бы не это, вряд ли бы вообще удалось обосноваться в Буто. Купцов из Земли Пчелы тут давно нет, а на ливийца, ханаанея или синайца Синухет не слишком похож. Тогда кто — шпион? Ясно!
— Стой! — негромким шёпотом произнёс Синухет. Двое подручных остановились рядом, один гулко закашлялся. Синухет ткнул ему кулак под рёбра.
— Тихо! Значит, так. Вы идёте по этой улице, шумно ругаясь и толкаясь. Неторопливо идёте, а возле самых стражников один падает, поскользнувшись. Будто вы пьяные.
— А мы и есть пьяные, господин! — загоготал Кол. — Зачем же тогда задаток?
