– Принцесса? – переспросила женщина, бросив на молодого человека взгляд, полный плохо скрытого изумления. – Вы что же... вы подумали, что я?..
И она вдруг рассмеялась таким звонким и чистым смехом, что уже исчезающая иллюзия вновь одурманила Эдгара. Он уже начал понимать свою ошибку, уже сумел всмотреться в неясное под сенью покрывала лицо, успел рассмотреть рисунок морщин вокруг огромных зеленых глаз и возле рта, чуть опустившиеся щеки. И все равно поверить было невозможно! Женщине, которая перед ним стояла, можно было и при самом ярком дневном свете наверняка дать от силы лет сорок пять!..
Наверное, его лицо выразило все, что он в этот момент подумал. Женщина перестала смеяться, шагнула к посланцу и быстрым движением сбросила свое покрывало на плечи.
– Простите мой смех. Я забыла, какое здесь освещение, и какие шутки умеет вытворять прозрачная ткань в сумерках. Многие старые хитрые куртизанки пользуются этим. Я – Эленонора Английская. И письмо, которое должно быть с вами, адресовано именно мне. Оно при вас?
– Да, ваше величество. Простите меня, ради Бога!
Эдгар довольно ловко преклонил колено и протянул королеве свиток, втайне сжавшись от страха: если бы печать снимала Беренгария, то вряд ли бы что-то заметила. Но эта женщина может понять, что послание ее сына кто-то вскрывал.
Однако она совершенно спокойно перерезала шнурок свитка крошечным кинжалом, висевшим у ее пояса в изящных ноженках, и развернула письмо. Пробежала глазами, и легкая тень скользнула по ее лицу.
– Ах, Ричард! – прошептала она чуть слышно. Затем вновь взглянула на Эдгара.
– Встаньте, сир рыцарь. Как вас зовут? Мой сын, как это часто бывает, позабыл упомянуть имя своего посланца.
– Я – Эдгар Лионский, ваше величество.
– Незнакомое имя. Я начинаю забывать французских рыцарей и их родню. Впрочем, это неважно. Я видела через это окно, как вы въезжали во двор. С вами только один оруженосец?
– Да. Его величество сказал, что у вас и у ее высочества – свои свиты и охрана.
– Это ему так хотелось бы думать! – довольно резко воскликнула королева. – Ну да, конечно, по два пажа, по три-четыре воина, умеющих держать в руках мечи, у нас отыщется. Но это не свита и не охрана для такого путешествия, которое мы собираемся предпринять. Однако у вас вид надежный, и это немного успокаивает. Вы, вероятно, решили, что я – просто старая трусиха?
Этот вопрос вновь привел Эдгара в замешательство.
– Ваше величество, – справившись с собой, ответил он, – разве мужчина имеет право требовать от дамы отваги? Ведь не вы меня, а я вас должен сопровождать до Мессины, до лагеря вашего венценосного сына.
Элеонора вздохнула.
– Да, отвага женщины обычно только помеха в делах мужчины. Ничего мы в них не смыслим! Однако иногда... О, Господи, да войди же, дитя мое, не топчись на пороге. У меня нет от тебя тайн.
Эдгар изумленно оглянулся. Он не слышал никакого шороха на лестничной площадке, но, очевидно, у Элеоноры слух был тоньше. Из-за полуотворенной двери донесся легкий смешок, и затем в прозрачном полусумраке возникла еще одна женская фигура, и молодому человеку показалось, что королева словно раздвоилась в его глазах. У вошедшей в часовню девушки была почти такая же высокая и гибкая фигура, та же изящная стать, та же гордая посадка головы. Но этим сходство исчерпывалось – когда та приблизилась, стало видно, что она – брюнетка, чуть смуглая той прекрасной смуглотой, какая бывает у уроженок Италии или юга Франции, смуглотой, которая не мешает густому румянцу выступать на щеках, а бледности порой разлиться по всему лицу. Глаза девушки были такие же большие, как у королевы, но казались вытянутыми к вискам и прятались под такой массой пушистых ресниц, что трудно было сразу понять, какого они цвета.
Она была в белом платье, и белое с золотом покрывало скользило с ее черных волос на недопустимо открытые плечи – вырез ее платья был так широк, что у любой благовоспитанной дамы это могло бы вызвать обморок, главным образом от зависти...
– Беренгария, милая, представляю тебе рыцаря, которого Ричард прислал за нами из Мессины, – проговорила Элеонора, явно заметив, как вспыхнули глаза и щеки молодого человека при взгляде на принцессу Наваррскую. – Это сир Эдгар Лионский. Слава Богу, он кажется человеком сильным и отважным.
– Даже если бы вы так не сказали, матушка, – произнесла принцесса, – я бы и сама так подумала о нем. Да и что я говорю! Ричард не мог ошибиться! Здравствуйте, сир Эдгар.
Ее голос тихий и будто прозрачный. Говоря, она смотрела прямо в глаза, и от этого Эдгару все время хотелось отвести взгляд.
– Мы сейчас спустимся к обеду, – сказала меж тем Элеонора. – Я уже послала сказать об этом слугам. Только мне не хочется обедать в зале – там слишком пусто. Нам накроют в комнате сира Лесли, на втором этаже. Ступай туда, девочка, и подожди нас.
Беренгария послушно повернулась, но, выходя, бросила на Эдгара быстрый взгляд, один из тех лукавых и вопрошающих взглядов, какие роняет женщина, сознающая свою непобедимую красоту и готовая ждать восхищения от любого мужчины, даже если она искренне предана только одному.
– О нет! – произнесла королева, когда легкие шажки девушки стихли. – Нет, сир, не влюбляйтесь в нее, прошу вас!
Это было сказано так неожиданно и так откровенно, что юноша сперва вздрогнул, потом обернулся с выражением изумления и почти возмущения на лице. Если какая-то тайная мысль и мелькнула в его душе, то кто позволил этой зеленоглазой ведьме сразу прочитать эту мысль?!
– Это нетрудно, – ответила его немому взгляду Элеонора. – Я видела это много-много раз. Не влюбляйтесь в Беренгарию, прошу вас. Не становитесь врагом моего сына. У него и так без счета врагов!
Это восклицание сразу осадило кузнеца. Он смело посмотрел в глаза королеве и проговорил:
– Об этом вы зря тревожитесь, ваше величество. Я не сумасшедший.
– Вижу. И вижу, что вы не из тех, кто из-за женщины способен предать короля. Простите. И пойдемте к обеду. Нас ждут.
– Да, – чуть улыбнувшись заметил юноша, наклоняясь к окну. – Вон слуги несут через двор пару кувшинов, наверняка с водой и вином для обеда. Странно, что у вас небольшая свита, когда в замке Вилрод столько слуг. И стражи у вас много, словно замок стоит не внутри городских стен. Вот зачем, к примеру, этот лучник на противоположной стене? Кого и от чего он охраняет? С той стороны и ворот-то нет.
Элеонора глянула через плечо Эдгара в том же направлении и вдруг, не вскрикнув, не произнеся ни слова, резко, с неожиданной неженской силой толкнула его прочь от окна. Толчок был так силен, что молодой человек, не удержав равновесия, опрокинулся на спину, и женщина, в свою очередь, упала на него сверху. Он был так ошарашен, что на несколько мгновений застыл, раскинув руки, не зная, что подумать, лишь ощущая бешеные толчки ее сердца. Потом уже понял: в мгновение их падения раздался какой-то резкий щелчок, словно что-то ударило в стену часовни, как раз против окна. И затем, проследив взгляд Элеоноры, увидал стрелу, торчащую из деревянной опоры потолка. Ее древко еще дрожало.
