Созерцая мирный пейзаж, он вспомнил о близких его сердцу людях: Ивонне, Сюзанне, Фариболе, Мистуфлэ… Что с ними сталось? Живы ли они? Вот уже несколько месяцев они не давали о себе знать…
В этот момент его внимание привлекла небольшая лодка, лавировавшая как раз под окнами его башни. Управляющий ею человек, судя по одежде, был рыбаком. Монсеньор Людовик машинально достал из-за отворота камзола белый платок и, просунув руку сквозь прутья решетки, помахал рыбаку; лодка сделала крутой поворот, но рыбак успел помахать ему в ответ. Тишину по-прежнему нарушал только рокот волн; видимо, часовые ничего не заметили.
Весь день монсеньор Людовик думал об этом незначительном происшествии и о том, как бы возобновить столь трагически оборвавшуюся в Пиньероле связь с внешним миром. Часы тянулись мучительно долго, и он еле дождался конца ужина, всегда подававшегося в восемь часов вечера. Солнце уже опустилось за горизонт. Слуги убрали со стола и оставили узника на несколько минут одного. Воспользовавшись этим, он быстро взял маленький серебряный поднос и кончиком ножа нацарапал на нем следующие слова:
«Меня преследуют и содержат здесь в плену,
потому что я брат короля
и единственный законный наследник
французского престола».
Затем он снова подошел к окну, чтобы вдохнуть морской воздух.
Лодчонка была уже ближе, чем утром, и юноша восхитился смелостью рыбака, осмелившегося нарушить строжайший запрет губернатора и подойти к стенам крепости. Узник сделал ему знак приблизиться. Рыбак повиновался, и киль его лодки врезался в песок у берега. Тогда монсеньор Людовик просунул руку сквозь прутья решетки и бросил вниз поднос, который, перевернувшись несколько раз в воздухе, упал точно в лодку.
Однако в Книге судеб, видимо, было записано, что все его попытки обречены на неудачу. Взяв в руки опасное послание, рыбак увидел наставленные на него мушкеты часовых: хитрость заключенного не осталась незамеченной. И все же рыбаку не составило бы труда спастись — через несколько минут он был бы уже вне досягаемости пуль; но, к горькому удивлению монсеньора Людовика, он вышел из лодки на берег и с подносом за пазухой направился к лестнице, ведущей в замок.
В отчаянии юноша рухнул в кресло и пробормотал:
— Этот несчастный предал меня!
Между тем рыбак попросил о встрече с губернатором, наотрез отказавшись сообщить ее цель. Сен-Мар поспешил принять его, но так взглянул на беднягу, что тот задрожал от страха.
— Ты хотел поговорить со мной? — хмуря брови, спросил губернатор.
— Монсеньор, я всего лишь хотел вернуть вам эту тарелку, свалившуюся со стены прямо ко мне в лодку.
Сен-Map взял поднос и быстро прочитал нацарапанные узником слова, а потом вновь перевел взгляд на рыбака.
— Ты умеешь читать? — спросил он медовым голосом.
— Нет, монсеньор.
— Очень хорошо… Как тебя зовут?
— Лекуер, монсеньор.
Сен-Map подошел к столу, быстро написал две записки, затем позвонил в колокольчик и, отдав одну из них явившемуся слуге, сказал:
— Отнеси это майору Росаржу.
Когда слуга вышел, губернатор повернулся к рыбаку и отдал ему вторую записку, сказав:
— Раз ты неграмотный, тебя отпустят. Вот приказ. Отнеси его сам майору Росаржу… Это туда, — добавил он, указывая направление.
Рыбак поклонился в знак повиновения и даже не вздрогнул, опустив глаза на врученную ему бумажку. Там же значилось следующее:
— «Податель сего крайне опасен. Убей его»,
Кто знает, умел ли рыбак читать… Как бы там ни было, он быстро и точно исполнил поручение Сен-Мара. Подойдя к Росаржу; рыбак спокойно вручил ему свой смертный приговор.
— Прекрасно! — воскликнул майор. — Я вижу, ты хорошо выполняешь приказы.
— Я простой человек и всегда делаю то, что мне говорят.
В его появлении у Росаржа заключалось помилование: Сен-Мар решил устроить ему проверку, и первая записка отменяла вторую, если последнюю бедняга принесет Росаржу собственноручно.
— Все! — рявкнул на него Росарж. — Убирайся отсюда! И чтоб я тебя не видел больше у крепости!
Рыбак не заставил просить себя дважды и тяжелой походкой моряка направился к выходу. Но, идя по стене, он выглянул в амбразуру и тут же поднял такой крик, что через мгновение примчался встревоженный Росарж:
— Что случилось?
— Ах, господин офицер! — вопил рыбак, в отчаянии заламывая руки. — Я пропал! Я разорен!
— Но почему?
— Это голодная смерть для меня и двух моих бедных братьев! Ай, какое несчастье!
— Да объяснишь ты или нет, что с тобой приключилось? Черт побери! Говори, иначе я тебя не выпущу.
— Ай, мой добрый господин! Мне и так придется остаться… Моя лодка исчезла!
— Исчезла?
— Это я виноват! И понесло же меня к губернатору! Я плохо закрепил веревку, ветер подул сильнее, и лодку унесло! А лодка — единственное, что дает пропитание для меня и братьев… О Боже! Что теперь с нами будет!
— Хорошо, пошли! — прорычал Росарж, грубо хватая его за руку. — Пусть губернатор решает, оставаться тебе или нет.
Раздавленный свалившимся на него несчастьем рыбак послушно поплелся за ним, еле переставляя ноги. В двух словах майор рассказал губернатору о случившемся.
— Черт возьми! — насмешливо воскликнул Сен-Мар. — Так даже лучше. По крайней мере этот увалень сможет преподнести занимательную сплетню про поднос разве что стенам нашего замка,
И, вновь обращаясь к рыбаку, губернатор спросил:
— Где живут твои братья?
— В ружейном выстреле от мыса Круазэ, в ветхой деревянной хижине.
— Чем они занимаются?
— Ничем, монсеньор.
— Как так? Они не помогают тебе рыбачить?
— Они не могут, бедняжки. Старший очень глуп, но зато кулаком может убить быка.
— Черт возьми, да это Геркулес!
— Нет, монсеньор, его зовут Антуан.
Губернатор и Росарж дружно расхохотались над столь простодушным ответом.
— Если твой брат так силен, — спросил Росарж, — что же он тебе не помогает?
Весьма выразительным жестом рыбак поднес палец к виску:
— Знаете, у них не все в порядке с головой… Антуан и Жано почти идиоты.
— Жано?
— Да, наш младшенький… Он настолько же слаб и худ, насколько Антуан силен и крепок. Теперь, когда вы все обо мне узнали, вы поймете мою тревогу — ведь они без меня просто умрут с голоду…
— Ну хорошо, хорошо, мы обдумаем, что с тобой делать, — устало махнул рукой губернатор. — Подожди во дворе, майор Росарж сообщил тебе о моем решении.
Рыбак со свойственной ему покорностью повиновался, а Сен-Map повернулся к Росаржу:
— Что скажешь?
— Мне этот дурачок кажется так же, как и вам, совершенно безобидным. Но на всякий случай давайте скормим его рыбам.
