С молчаливого согласия окружного начальства от Дедушкиного порога до Усть-Уса мы поставили сторожевые посты. Все они видели друг друга и дополнительно были оснащены сигнальными пушками. Для этого из России привезли несколько десятков стволов специально отлитых З-х фунтовых полковых пушек. Использовать свои стволы я посчитал непозволительной роскошью, также как и стрелять пироксилиновыми зарядами. Ровно в полдень первая пушка, установленная на специальной площадке на Леоновском мосту, это название появилось совершенно естественно и закономерно, делала сигнальный выстрел и дальше по цепочке пушки стреляли до поста на Дедушкином пороге.
На каждом посту с большой охотой поселились где одна, где две семьи староверцев. Юрисдикция этих постов была конечно окружная, по фактически они подчинялись и снабжались всем необходимым нами. Под личную ответственность командиров постов, а ими были главы семей, посты были оснащены двумя казнозарядными ружьями. За утрату ружей они отвечали головой и однажды чуть не пришлось расстрелять одного из них. Но обезумевшие от горя бабы, жена и две дочери, сумели совершить подвиг и найти потерянное в зимнем лесу оружие. В итоге всё обошлось большим мордобоем. Кулачную расправу устроил граф Малевич, которому я поручил провести следствие.
Узнав о такой концовке следствия, я спросил графа:
— Это как же вы так, граф? — Казимир прищурился и ответил вопросом на вопрос.
— А как, ваша светлость, надо было? Ведь надо же было наказать за такое, — я пожал плечами. Капитан Пантелеев с легкой усмешкой ждал моего ответа, он целиком был на стороне графа, да и я честно говоря то же. — Не расстреливать же. Баба его похлеще меня ему наваляла, два коромысла о него сломала.
Граф Казимир замолчал и потупил взор. Когда он поднял голову я неожиданно увидел слезы в его глазах.
— Грешен, ваша светлость, не сдержался. Когда-то я дал обет не брать грех на душу, расстреливать своих солдат. А здесь этого, — Казимир до хруста сжал зубы, — а потом самому стреляться, — граф повернулся к иконе, осенил себя крестным знамением и положил глубокий земной поклон. — Господь от греха уберег.
Наступило тягостное молчание, такого конца разговора я не ожидал.
— Прости, Казимир.
— Господь простит.
У Большого порога был не пост, а небольшое село, там поселились десять семей, четыре из них были «согласниками». Село стали называть Порожным. Мужики два года назад срубили небольшую деревянную церковь и год назад там появился настоятель иеромонах отец Василий.
До поста на Большом Тепселе Леонов проложил хорошоезжанную в любое время года тропу. До речки Каракерем, где был второй сторожевой рост, первый был на мосту, это была вполне приличная лесная дорога. Постоянного состав на этом посту не было.
Когда мы заговорили об оснащение постов сигнальной артиллерией, окружное начальство само предложило вариант с пушками из России с оплатой золотом за наш счет. Поразмыслив я согласился, загружать свой завод таким заказом было полнейшей глупостью. Оплатив эту артиллерию золотом и серебром, мы еще и ежегодно закупали в России сигнальные снаряды и порох.
Весточка о случившейся катастрофе пришла очень быстро, все произошло на глазах караульных двух постов, это была как раз середина расстояния между постами и если бы не помощь с Большого порога, то погибло бы не тридцать человек, а все, без малого полторы сотни человек оказались на ветру и морозе с голыми руками в мокрой одежде. В холодной воде погибло двадцать человек, еще десять человек мы потеряли от развившихся болезней после общего переохлаждения.
После уже подзабытой коревой эпопее, это для всех нас было самое серьёзное испытание. В медицинской помощи нуждалось больше сотни человек, больше половины из них были дети до десяти лет. Не жалея ни себя, ни лошадей, я с двумя сотнями добровольцев через сутки был на Большом пороге, со мной были абсолютно все наши лекари, в том числе и Машенька. Этот марш-бросок я потом вспоминал как страшный сон, ночной бег с препятствиями по опасному льду Енисея еще то удовольствие. Когда я оказался на месте у меня от ужаса волосы встали дыбом. Первой моей мыслей было, а чем лечить такое количество больных и пострадавших?
Мужики с Большого порога не покладая рук, без перекусов и перекуров вторые сутки ставили юрты, вся женская половина помогала доктору-тувинцу. Он принял святое крещение, стал Семеном Урянхайцевым и сам попросился на Большой порог. Его род хранил предание, что когда-то они жили возле порога и он хотел выполнить обет дедов, вернуться туда. От рода осталось только трое: его мать, сестра и он. Его сестру в жены взял Лонгин, мать через месяц после свадьбы умерла и Лонгин попросил меня взять юношу на учебу в медицинскую школу.
К нашему приходу он сделал все, что мог, даже прооперировал открытый перелом костей голени и купировал чуть ли не десяток опаснейших кровотечений.
Но как говориться, глаза бояться, а руки делают. Благодаря Осипу, который к тому времени уже получил пенициллин вполне пригодный для внутримышечного введения, мы справились, правда потеряли десятерых человек. До слез обидно было, что один из них был с Дедушкинского поста. Он сам промок насквозь, вытаскивая людей из ледяной воды, началась пневмония и он сгорел за сутки.
А когда казалось, что всё позади и мы справились, случилось страшное.
Мы потихоньку начали эвакуироваться в Усинск. От поста на Большом Тепселе Афанасий Леонов пробил тропу до порога. День и ночь три сотни мужиков пробивались через зимние дебри. Вот по этой тропе мы и начали потихоньку звакуацию и спасенных и спасателей.
Два десятка детей, где на руках, где на лошадях вывозились на пост к Большого Тепселя. Оттуда уже без проблем добирались до Усть-Уса. С этой партией шла Машенька. У меня было какое-то нехорошее предчувствие, но я настолько устал, что предупреждение товарища Нострадамуса не понял. Машенька шла в середине колонны с двумя детишками, когда из лесной чащи внезапно вышел медведь-шатун. Заревев и встав на задние лапы во весь свой огромный рост, он пошел на людей, прямо на нее с детьми.
Не знаю почему, наверное все-таки предупреждение моего товарища сработало, но я приказал всем идущим по тропе иметь «джентльменский» набор: оружие и алкоголь, в тои числе и гранаты. Полученный несколько лет назад боевой навык спас жену и детей. Отбросив в снег двух мелких, Машенька как заправский гренадер метнула гранату и накрыла собой детей. Граната попала между лапами зверя и просто разорвала медведя. Два осколка гранаты ранили княгиню в живот и правое бедро. У Машеньки началось артериальное кровотечение. Шедший сзади гвардеец подскочил в самый критический момент. Бывший яицкий казак из первого нашего гвардейского набора, сразу понял, что произошло. По иронии судьбы, именно с ним Машенька однажды провела индивидуальное занятие по оказанию первой медицинской помощи при боевых ранениях.
Гвардеец не мешкая, разрезал на княгине одежду и наложил на бедро кровеостанавливающий жгут. Детишки совершенно не пострадали. Самый шустрый на ногу побежал обратно в Порожное, до него было с километр, а трое гвардейцев понесли на руках потерявшую сознание раненую княгиню.
Меня в селе не было, я отъехал посмотреть состояние тропы вдоль Казыр-Сука. Мои палочки-выручалочки, Евдокия и Осип, не мешкая ни секунды, начали операцию. Третьим был Семен. Пять или шесть докторов были готовы немедленно прийти им на помощь. Когда я ворвался в операционную, Евдокия уже ушивала рану на бедре, осколок ранил только артерию и чудом не зацепил больше ничего.
— Григорий Иванович, давление упало, девяносто на сорок, чээсэс сто двенадцать. Кровопотеря большая, — доложил Осип. Евдокия молча зыркнула на меня и продолжила шить.
Мы уже несколько раз обсуждали проблемы трансфузиологии и имели пару печальных потерь от кровотечений и один случай успешного восполнения ОЦК, объема циркулирующей крови, при профузной диареи, а по-русски говоря, при поносе.
На специальном столике я увидел приготовленные капельницы и флаконы с физраствором. Но предстоит полостная операция и этого может будет недостаточно. Осип свое дело знал и трое докторов определяли совместимость групп крови Машеньки и десятка наших людей. Я знал на все сто о совместимости наших групп крови.
