кабинетов, стола розыска, стола приводов и летучих отрядов. Последние представляли собой группы специалистов разнообразного профиля. Летучие отряды не прикреплялись к определенному полицейскому участку, а дежурили на вокзалах, рынках, театрах и других людных местах, вели там наблюдение и по горячим следам преследовали злоумышленников. В разыскной работе впервые начали использовать служебных собак. Поначалу Рижская полиция обзавелась четвероногими помощниками, а затем кинологические службы появились при сыскных отделениях в других крупных городах.
Высокие результаты отечественной сыскной полиции получили признание среди зарубежных коллег. В 1913 году на Международном съезде криминалистов в Швейцарии полиция Российской империи заняла первое место по раскрываемости преступлений. Сыскные отделения были упразднены вместе с Департаментом полиции после революционных событий февраля 1917 года. В период народных волнений были утрачены собранные картотеки преступников, уничтожены материалы уголовных дел, потеряны многие ценные кадры. Функции уголовного сыска на короткое время перешли к Министерству юстиции, а в 1918 году в структуре НКВД появились управления (отделения, столы) уголовного розыска, которые в полной мере взяли на себя работу по раскрытию преступлений.
10. Шайки в дореволюционной России
Устойчивые преступные группы существовали с давних времен, но власти не сразу обратили на них внимание. В этом случае уголовные правила предусматривали ответственность отдельных участников преступных сообществ: непосредственных исполнителей, пособников и подстрекателей. В Соборном уложении 1649 г. прямо отмечалось подстрекательство («научение») и пособничество («подвод» и «поноровка»). «Научение» означало побуждение или призыв совершить преступление, «подводом» называлось пособничество в выборе средств совершения преступления, а «поноровкой» — устранение препятствий для главного исполнителя. В Соборном уложении упоминались также основные формы сокрытия преступников и их добычи: «стан» — постоянное укрытие, «приезд» — временное убежище, «поклажея» — хранение или покупка добытых преступным путем вещей. Преступные группы Соборное уложение называло общим понятием «скоп и заговор», не выделяя в этих словах каких-либо дополнительных смыслов. Артикул воинский 1715 г. упоминал подстрекателя и зачинщика. Первый означал лицо, которое подкупало исполнителя или склоняло его к преступлению. Второй же выступал организатором преступных действий. При этом как в Соборном уложении, так и Артикуле подстрекателям и пособникам полагалось такое же суровое наказание, как и главным исполнителям преступления. А зачинщики в ряде случаев несли даже более жесткую ответственность. Помимо наказания непосредственных соучастников преступления, во второй половине XVIII века наметился запрет самих преступных сообществ. Устав благочиния 1782 г. негативно относился к «законом неутвержденному обществу, товариществу, братству и иному подобному собранию». Устав предписывал: «<…> буде же такое общество, товарищество, братство или иное подобное собрание общему добру вред, ущерб или убыток наносит либо бесполезно, то подлежит уничтожению и запрещению». Окончательное законодательное закрепление видов и форм соучастия получилось только в XIX веке с изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
Шайка, скоп и сговор
Уложение 1845 г. содержало довольно разветвленный список соучастников преступления… В зависимости от роли каждого участника они выступали зачинщиками, сообщниками, подговорщиками (подстрекателями), пособниками, попустителями и укрывателями. Особую категорию составляли прикосновенные к преступлению, которые «знав об умышленном или уже содеянном преступлении и имев возможность довести о том до сведения правительства, не исполнили сей обязанности». Выполнение конкретной роли при совершении преступления определяло строгость наказания. Наряду с исполнителями наиболее суровое наказание получали зачинщики, подговорщики (подстрекатели), так как являлись наиболее общественно опасными участниками преступления.
К середине XIX века в уголовном праве окончательно сформировалось представление о видах соучастия. Первая разновидность, скоп, проявляла себя в преступлении с участием нескольких лиц, которые заранее не согласовывали свои действия между собой. Такое могло случиться во время драки, народных волнений, действий толпы, когда участники, предварительно не сговариваясь, в момент преступления действуют вместе и согласованно. Напротив, другой вид соучастия, сговор или заговор, отличался тем, что участники заранее обсудили свои намерения, распределили роли и действовали согласно намеченному плану. Этот вид соучастия имел большую опасность для общества, поэтому даже сам факт сговора, при котором его участники еще не приступили к реализации задуманного, жестоко карался законом.
Наиболее вредоносным типом соучастия являлась шайка. Она имела место, когда несколько лиц сговорились об участии в постоянной криминальной деятельности. В отличие от сговора, нацеленного на совершение единичного отдельного преступления, шайка являлась устойчивым преступным сообществом, нацеленным на совершение все новых и новых преступлений. Шайки обладали иерархичностью и специализацией участников, системой привлечения новых членов, методикой распределения добычи и другими опасными признаками. Несмотря на сходства, они сильно отличались между собой. Например, разбойничьи отряды собирались стихийно за счет новых участников, а фальшивомонетчики объединялись за счет цехового единства. Одни обладали специализацией — конокрады и карманники, другие брались за различные преступные дела — воры и грабители. Именно с промыслом шаек связывались деяния, которые принято называть организованной преступностью.
Конокрады
В книге «Преступный мир: очерки из быта профессиональных преступников» 1901 года публицист и исследователь Г. Н. Брейтман писал об особом положении конокрадов в криминальной иерархии: «Первое место среди преступных обществ следует отдать обществу конокрадов, представляющему в некотором роде государство в государстве. Оно самое многочисленное и самое грозное. Иногда такое общество насчитывало несколько сот членов, и их, очевидно, можно отнести к проявлению организованной преступности в России».
Высокое положение конокрадов определялось исключительным значением лошадей как средства передвижения грузов и людей. Вплоть до середины XIX века гужевой транспорт был основным, а с появлением железных дорог и автомобилей продолжал играть важную роль в некоторых местностях и областях хозяйства. В это время ценность лошадей как объекта добычи привлекала особое внимание воров. Специфика преступной деятельности при захвате и сбыте лошадей даже привела к появлению отдельного направления — конокрадства. Размах воровского дела вынудил власти предусмотреть в Уложении 1845 г. специальное наказание за скупку или сбыт заведомо краденых лошадей в виде промысла.
Масштаб был действительно велик. По подсчетам исследователя Ч. Н. Ахмедова, «только с 1890 по 1899 г. в Харьковской губернии была похищена 12 151 лошадь на общую стоимость 428 602 рубля, а было найдено только 636 лошадей, что составляло 5,1 % от общего числа всех похищенных». Крупные кражи лошадей совершались в Херсонской, Саратовской, Вятской, Екатеринославской, Симбирской, Тамбовской, Тульской и других губерниях. Исключительные объемы краж достигались путем слаженной работы многочисленных участников шаек конокрадов. Их состав нередко насчитывал несколько десятков подельников, между которыми формировались устойчивые долговременные преступные связи.
Большое количество участников шайки требовалось на разных этапах совершения преступления: первые выявляли место нахождения лошадей, вторые их выкрадывали, третьи перегоняли в укрытие, четвертые перековывали и перекрашивали, чтобы изменить внешний вид лошадей, пятые гнали их к месту продажи, шестые искали покупателей и продавали награбленную добычу. Их слаженные действия позволяли реализовать товар за то короткое время, пока хозяин лошадей не хватился пропажи.
