на стезе борьбы с иноверцами.
Вспомнилась убогая деревянная церквушка в его селе. Никакого сравнения! Лишь запах ладана, чадящего в чашке из потускневшей бронзы, и потрескавшиеся от времени и сырости образа святых и Иисуса, едва различимые в сумрачном тесном помещении, где в духоте и столпотворении отправляли сельчане свои религиозные обязанности и устремления.
Стало грустно, немного тоскливо. Захотелось на родину, которая уже стала казаться сном, иллюзией и такой далёкой, что становилось страшно.
Прошёл месяц, а рани не назначала аудиенцию. Козёл в роскошном одеянии каждый день в сопровождении Гнома и трёх индусов посещал дворец. Правительница оставалась глуха к настойчивым требованиям Козла. Она определила довольствие отряду, свободу передвижения, но дальше этого ничего не происходило.
Козёл нервничал, психовал, вымещая злость на подчинённых. Приходилось терпеть, снося его неудержимую грубость и наглость.
И всё же после шести недель проволочек рани приняла посольство. Видимо, она уже получила исчерпывающие сведения об этих людях и теперь решила поставить точку в этом тёмном деле.
— Завтра эта баба наконец-то принимает нас! — Козёл не скрывал охватившего его волнения. — Готовьтесь. Хуан идёт с нами, Гном и ещё четверо в главе с Ратаном. Всем одеться в самые дорогие платья и быть при оружии. У нас его отберут, но для формы мы должны его иметь.
Хуан с тоской подумал, что в этакую жару находиться два часа в тяжёлых одеждах будет очень тоскливо. А что сделаешь? Порядок такой. И он поплёлся готовить свою одежду, предусмотрительно для него привезённую.
Приём оказался слишком коротким, что ещё больше разозлило Козла. Он вручил рани Уллале письмо, видимо от Кловиса. Женщина не стала его читать, передала его своему визирю, выслушала речь Гнома, кивнула украшенной жемчугом и каменьями головой и, не произнеся ни слова, сделала движение рукой, отпуская «посольство».
Уже в приёмной секретарь рани остановил Козла и через Гнома передал послание своей правительницы. Гном перевёл:
— Досточтимая рани Уллала благодарит за посещение. Она подумает, изучит послание и даст знать о своём решении. А теперь прошу удалиться, господа.
Секретарь подобострастно поклонился. Лицо ничего не выражало кроме глубокого почтения и уважения.
— Проклятая баба! — Козёл не мог сдержать себя и ругался ещё во дворце. — Столько держать нас и ничего не решить, не сказать! Что она о себе думает?
Никто не стал успокаивать главу «посольства», но молчание само по себе осуждало несдержанность и вспыльчивость Козла. Он скоро и сам понял это и со скрипом зубовным прикусил язык.
Два дня спустя Гном неожиданно встретил Хуана вблизи постоялого двора. Хуан уже отваживался один выходить в город, но далеко не заходил. Гном предупредил его, что в городе действует запрет на всякие действия против посольства, что однако не может расцениваться, как гарантия безопасности.
— Я искал тебя, сахиб! — в голосе Гнома звучала настороженность. Он оглядывался и явно торопился. — Не задавай вопросов! Нам грозит опасность. И ты старайся постоянно быть вблизи меня, сахиб.
И, не успел Хуан опомниться, как Гном уже удалялся, не захотев выслушать рвущийся наружу вопрос.
— Почему я должен постоянно быть рядом с Гномом? — Хуан шептал эти слова себе, будто надеялся найти ответ на это. — Ладно. Попытаюсь следовать совету этого Гнома. Всё же он мне может помочь.
Хуан осторожно привязал к ноге под штаниной небольшой нож с крохотной рукояткой, проверил, как он держится и остался доволен.
Ещё неделя ожиданий — и Козёл принял у себя секретаря рани. Это удивило и насторожило, но от разговора увильнуть не удалось.
Секретарь на сносном португальском пояснил Козлу, низко поклонившись и выказав все знаки уважения:
— Моя несравненная рани Уллала просит извинить её, сеньор. Она слишком занята и утомлена трудами государства. Царственная рани не может принять вас и просит покинуть пределы Тхирумалы уже завтра, — секретарь почтительно склонился, показав своё уважение, и молча неторопливо удалился в сопровождении слуг.
— Проклятье! Так поступить с нами! Проклятая баба! Будь она проклята, гнусная язычница! — Козёл бесновался и грозился отомстить ей. Только как он сможет это осуществить, никто представить не мог.
Весь день и вечер Козёл вышагивал по комнате. Он ни с кем не разговаривал. Ратан постоянно находился рядом, словно ожидая распоряжений. И они последовали часов в восемь вечера.
— Позови Хуана, Гнома и Чанда! Пусть немедленно явятся!
Приглашённые в волнение уставились на главаря. Было ясно, что он что-то задумал и это что-то никого особо не радовало. Они знали Козла с его необдуманными и жестокими поступками. А тут враждебный город, чужая страна.
— Эта проклятая баба, рани, будь она проклята, не захотела вести со мной дела! Она высылает нас и мы должны убраться из города уже ранним утром!
Собравшиеся тихо переглянулись. Они были плохо осведомлены об истинной цели «посольства» и ждали разъяснений. Козёл не собирался посвящать их в это. Лишь после долгого молчания изрёк жёстко:
— Напоследок я должен хоть что-то взять с собой! После полуночи мы ограбим храм! Там столько драгоценностей, что на всех хватит! Ратан, приготовь караван и припасы. Мы выступаем до рассвета. Хуан, осмотреть оружие!
— Тебе не кажется, что это безумие? — Хуан решительно выступил вперёд.
— Это не твоего ума дело! Выполняй распоряжение и не задавай лишних вопросов!
— Тут и нечего задавать, Козёл! Это дело тебе не выиграть! Кто отпустит нас после ограбления храма? Ты с ума сошёл, затевая это!
Козёл мрачно обвёл глазами собравшихся. Они опустили глаза и в сумеречном свете единственного масляного светильника их позы были неутешительны.
— Вы что опустили головы? Боитесь? Чего? Этих ничтожных трусов? Они не посмеют даже преследовать нас! Мы спокойно прошествуем на наших быках, и чихать я хотел на всю их конницу!
— Это твоё дело, Козёл! — Вскричал Хуан. — А я отказываюсь следовать за тобой! Это безумие и я не желаю в нём участвовать! Мне жить ещё хочется! Умирай один, если тебе так не терпится!
— Ты дезертируешь? Думаешь так просто увильнуть? Не выйдет! Ну-ка берите этого дохляка! Мы ещё поговорим с ним!
Хуан отскочил к стене, выхватив шпагу. Но никто не двинулся на него.
— Вы что, боитесь этого сморчка? Хватай его!
— Не дури, Козёл! — Хуан с беспокойством оглядывал людей. — Это не моё дело и я не собираюсь в нём участвовать. Сам верши свой грабёж, а я умываю руки! И пусть Кловис меня рассудит!
— Чёрт с ним! Пусть тогда сам выбирается отсюда! Ты больше не наш человек! Если помешаешь нам — тебе не жить! Пошли, ребята! Надо подготовиться.
Хуан остался один в душном тесном помещении. Мысли гурьбой навалились на
