А мать уже брала невесту за руку, подводя к жениху.
— Передаю тебе дочь свою, Ави, сын Аноксеба, и пусть будет вечен союз ваш!
Сидха снова украдкой усмехнулась, весело блестя глазами. Невесте в этот момент по всем канонам полагается скромно опустить глаза долу. Вот она, Сидха, так и поступила на собственной свадьбе, хотя ей больше всего хотелось тогда глядеть на Тутепха. Да не такова Мерит. Девушка глядела на своего Ави открыто и жадно, и в довершение вдруг облизала губы. Ох и бесстыдница! И выдержки никакой!
Процессия уже направлялась к храму, где и будет освящён богами сей союз. Невесту и жениха осыпали ячменём и пшеницей-эммером, и хор ликовал, и пели свирели… Но на лицах гостей уже проступали иные желания. Уж больно вкусно пахло из дому, где хлопотали женщины!
— Я тоже проголодался… — шепнул Тутепх. — Мне кажется, можно как-то ускорить священный обряд?
Сидха уже еле боролась со смехом. Вот интересно — почему все мужики, сколь бы велики и могущественны они ни были, так порой напоминают пацанов, выросших до неприличных размеров?
* * *
— Мои возлюбленные подданные, дети Земли Пчелы! Вот и настал день, к которому мы так долго готовились. Все вы трудились в поте лица, приближая его. Многим даже пришлось отдать последнее медное шило. Но скоро вашим тяготам придёт конец, и достойная награда ждёт народ Земли Пчелы. Могучий Гор, наш небесный покровитель, и грозная Нейт, и сам светлый Ра смотрят на нас сейчас и гордятся нами! Все богатства Земли Папируса лягут к вашим ногам! Бессчётные стада быков и овец, коз и ослов! И та медь, что взята у вас на святое дело, вернётся к вам втройне! Мы заставим болотников уважать и соблюдать наш порядок, и мир навеки воцарится во всей Земле Кемет!
— О-о-о-а-а! — восторженный рёв толпы. Нармер сделал знак, и разом ударили огромные барабаны. Солдаты единым слитным движением сделали поворот налево, и армия двинулась, как один человек.
— О-о-о-а-а-а-а!
Барабаны грохотали ровно и грозно, отбивая ритм, и колонна солдат, чётко печатая шаг, маршировала по улицам Нехена. Главная площадь была забита народом, и сияющий храм во славу Гора словно плыл над толпой, которую сейчас рассекала надвое колонна, марширующая через весь город к пристани. Словно исполинская змея, ползущая к своей добыче. Словно река, неудержимо стремящаяся, чтобы затопить все нижние земли, смыть врагов с лица земли…
— О-о-а-а-а-а!
Не разобрать ни единого слова в протяжном ликующем вопле толпы. Но смысл ясен и без слов. Они гордятся вот этими парнями, славными солдатами великого Нармера, защитой и опорой Земли Пчелы. Все обиды, нанесённые ранее, забылись сейчас, и оставалась только Сила, идущая, чтобы сокрушить врагов, этих болотников, не желающих признавать порядок, считающих себя умнее всех…
Нармер улыбался, приветственно подняв руку, и солдаты, проходя мимо, с короткими воплями били древками копий в щиты, вторя ритму барабанов, отчего грохот стоял такой, что готово было, кажется, обрушиться небо.
Он не зря пустил через город солдат, хотя вполне можно было погрузиться прямо из военного лагеря. Совсем не зря. Потому что вслед за ними к пристани пойдут воины ополчения, и будут равняться на этих вот бравых ребят. И невдомёк им, что в бой эти ребята пойдут по их трупам.
И совсем не зря раскупорены сегодня винные погреба Повелителя, и народ угощают во славу великого Нармера и его непобедимой армии. Прежде всего нужно задавить страх. Не хватает ещё тут голосящих по уходящим на войну матерей и жён!
На пристани царила суета, в которой, однако, не было того беспорядка, что обычно сопровождает торговую ярмарку или другой наплыв людей. От сходней непрерывным потоком отчаливали лодки, а на их место тут же подходили другие, и солдаты с ходу прыгали в судёнышки, рассаживались, и ладьи устремлялись вслед предыдущим, уже вытягивающимся по течению. Казалось, исполинская змея, не сбавляя стремительного хода, скользит в воду, продолжая свой неудержимый и страшный путь. Глаза Нармера блестели, и гордость переполняла его. Выучка солдат была великолепной.
— Нефрен, ты пойдёшь впереди, на месте тебя ждёт Хабу. Я иду следом. Иуну, ты поведёшь ополченцев. Себхак, ты выходишь последним, с «зелёными юбками». И должен догнать меня.
— Всё будет именно так, мой Повелитель.
* * *
— … Скажи своё слово, Тутепх.
Гехемн отступил в сторону, и Тутепх остался один. На него смотрели сейчас тысячи пар глаз. Тысячи воинов, вверивших ему свои жизни. И саму судьбу всей Земли Папируса.
— Я не умею красиво говорить. Я не знаю, надо ли вообще говорить. Надо ли говорить вам о том, что за вашими спинами ваши дома, ваши жёны и дети? Надо ли говорить, что будет, если мы не устоим? Все мы сейчас защищаем всё, что нам дорого. Поэтому у нас нет другого выхода, кроме как победить. Я не оговорился — не победить или умереть, а только победить, и никак иначе! Потому что с нашей гибелью погибнет и вся наша Земля Папируса! Я всё сказал!
Воины вскинули щиты и разом ударили в них копьями — будто раскат грома прокатился над Буто. И тут же слитно ударили барабаны. Воины сделали поворот, и всё войско двинулось разом, как один человек. Тутепх ощутил гордость. Не зря, ох, не зря учились воины, отрываясь от таких необходимых домашних дел.
Барабаны рокотали ровно и грозно, и воины Земли Папируса шагали в ногу, в такт барабанному бою. Они шли в молчании, и молчание это казалось более грозным, чем яростный вопль атаки. По четыре в ряд, бесконечной колонной вытягивалось войско из Буто, направляясь к пристани. Сверкала на солнце начищенная медь, тускло отблёскивали отполированные древки копий и луков, белело оперение стрел в колчанах.
А на обочинах стояли те, кто оставался в городе. Старики, женщины и дети. Стояли и смотрели, как уходят на битву их родные. Кормильцы, опора и надежда. Защитники всей Земли Папируса.
И даже ребятишки, обычно с радостными воплями бегущие вслед за воинскими отрядами, сегодня вели себя тихо. Шила в мешке не утаить, потому как слухи имеют крылья. У всех членов Совета имеются жёны, а не сказать столь важную новость собственной жене очень нелегко… Ну а что знает хоть одна женщина, то знает весь свет. Все уже знали, какую силу двинул на Землю Папируса проклятый Нармер.
На пристани была суета. Воины садились в лодки, стоявшие едва не вплотную, отталкивались копьями, брали со дна долблёнок короткие широкие вёсла. Впрочем, лодок-долблёнок было не так уж много. Куда больше было рыбачьих лодок, сработанных из камышовых вязанок, стянутых верёвками. Тутепх поморщился — такие лодки тихоходны и очень неповоротливы, да и грузоподъёмность куда меньше. Но что делать… Если для небольших сторожевых отрядов хороших лодок ещё хватало, то для всего войска где набраться? В Земле Папируса большие деревья почти перевелись, а купить лодки у торговцев с верха последний год было невозможно.
