— А, да, благодарю вас. Да, я получил ваше послание и любезное приглашение. Прошу прощения, но я неважно себя чувствовал. Благодарю вас, тайбань. На какой срок правительству понадобится заем наличностью, если мы сочтем возможным его предоставить?
— Я так понимаю, тридцати дней более чем достаточно, может даже двух недель. Но это просьба «Виктории», «Блэкс» и других банков, а не правительства Гонконга. Я смогу уточнить сроки завтра. Почтите ли вы своим присутствием скачки? Во время ланча?
— К сожалению, не во время ланча, но после него, если можно.
Данросс угрюмо улыбнулся. «Прекрасный компромисс».
— Конечно.
— Спасибо за звонок. Кстати, вы произвели большое впечатление на мистера Юя, тайбань.
— Прошу передать ему мое почтение. Надеюсь скоро увидеться с ним. В Кантоне.
— Я был поражен, прочитав высказывания вашего шурина о Серединном государстве.
— Да. Я тоже. Моя жена не общается с братом уже много лет. Его взгляды нам чужды, они абсолютно неправильны. — Данросс помолчал. — Надеюсь, его удастся нейтрализовать.
— Да. Да, я согласен. Благодарю вас. Спокойной ночи. — Телефон умолк.
Данросс повесил трубку. «Господи Иисусе! Брайан Квок! А я чуть не передал ему бумаги АМГ. Господи Иисусе!»
Приложив немалые усилия, он собрался и вернулся в вестибюль. Армстронг с Синдерсом ещё были там.
— Добрый вечер, можно к вам на минутку?
— Конечно, мистер Данросс. Это приятный сюрприз. Можно предложить вам выпить?
— Чаю. Китайского чаю. Спасибо.
Их столик стоял в отдалении, и, как только представилась возможность говорить без опаски, Данросс нагнулся вперед.
— Роберт, я слышал, вы арестовали Брайана Квока, — забросил он пробный шар, все ещё надеясь, что это не так. Оба собеседника уставились на него.
— Кто вам сказал? — спросил Армстронг.
Данросс передал свой телефонный разговор. Лица слушателей ничего не выражали, хотя время от времени они переглядывались.
— Совершенно ясно, что китайцы торгуются, — объявил Данросс. — Хотят обменять его на деньги.
Синдерс пил маленькими глотками горячий шоколад.
— Насколько важны эти деньги?
— Чрезвычайно важны, и чем скорее мы их получим, тем лучше. — Данросс вытер лоб. — Эта наличность полностью остановит банковскую панику, мистер Синдерс. Мы должны... — Он запнулся в ужасе.
— Что такое? — спросил Синдерс.
— Я... я вдруг вспомнил, чтό писал АМГ в перехваченном докладе. Агент, внедренный в полицию, может входить, а может и не входить в «Севрин». Он входит?
— Кто?
— Ради бога, не надо играть со мной, — разозлился Данросс, — это серьезно. Вы что, за дурака меня считаете? Агент «Севрина» окопался в «Струанз». Если Брайан — часть «Севрина», я имею право это знать.
— Совершенно согласен, — спокойно признал Синдерс, хотя взгляд его стал жестким. — Как только предатель будет обнаружен, вам сообщат, можете быть уверены. У вас есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог быть?
Сдерживая гнев, Данросс покачал головой. Синдерс пристально смотрел на него.
— Вы не договорили. Что «мы должны», мистер Данросс?
— Мы должны немедленно получить эту наличность. Что совершил Брайан?
Синдерс выдержал паузу.
— Банки закрыты до понедельника. Значит, день «Д» — понедельник?
— Насколько я понимаю, банки должны получить деньги заблаговременно — чтобы при открытии иметь наличность в кассе. Что, черт возьми, натворил Брайан?
Синдерс прикурил и дал прикурить Армстронгу.
— Если этот человек, о котором вы говорите, Брайан, действительно арестован, я бы назвал ваш вопрос нескромным, мистер Данросс.
— Это не так, готов спорить на что угодно, — беспомощно воззвал к нему тайбань. — Должно быть, Брайан для них очень важная персона, иначе Типтоп никогда не предложил бы обмена. Никогда. Но боже мой, куда катится мир? Вы займетесь торгом или мистер Кросс? Полагаю, нужно получить одобрение губернатора.
Глава Эм-ай-6 задумчиво дунул на кончик своей сигареты.
— Сомневаюсь, что торг вообще состоится, мистер Данросс.
— Почему? Деньги гораздо важ...
— Это уж как посмотреть, мистер Данросс, если Брайан Квок действительно под арестом. В любом случае правительство Её Величества вряд ли позволит себя шантажировать. Это весьма бестактно.
— Полностью с вами согласен. Но сэр Джеффри тут же согласится.
— Сомневаюсь. Он слишком умен, чтобы пойти на такое. Если говорить о торге, мистер Данросс, я полагал, что вы хотели передать нам папки АМГ.
Данросс почувствовал, как внутри все похолодело.
— Я и передал их сегодня.
— Ради бога, не надо играть со мной, это же серьезно. Вы что, за дурака меня считаете? — проговорил Синдерс абсолютно тем же тоном, что и Данросс. Он вдруг сухо усмехнулся и продолжал с прежним леденящим спокойствием: — Те папки, что вы нам передали, к сожалению, не идут ни в какое сравнение с перехваченной. — Взгляд человека в мятой одежде стал ещё более суровым и угрожающим, хотя в лице ничего не изменилось. — Мистер Данросс, вы весьма хитро все обставили, это похвально, но пора отбросить уловки. Нам действительно хотелось бы получить подлинные папки.
— Если вас не устраивает то, что я вам передал, почему бы не поискать в бумагах АМГ?
— Я искал. — Синдерс улыбнулся без тени юмора. — Ну что ж, как говорили бандиты с большой дороги: «Кошелек или жизнь!» Обладание этими папками может оказаться смертельно опасным для вас. Вы согласны, Роберт?
— Да, сэр.
Синдерс попыхивал сигаретой.
— Значит, мистер Данросс, этот ваш Типтоп хочет поторговаться, да? Все в Гонконге одержимы торговлей. Это просто витает в воздухе, а? Но чтобы выторговать что-то ценное, нужно что-то ценное предложить взамен. Если вам нужны уступки, чтобы добиться уступок от противника... что ж, как говорят, в любви и на войне все средства хороши. Верно?
Лицо Данросса сохраняло то же невинное выражение.
— Да, есть такая поговорка. Первым делом я поговорю с губернатором. Давайте оставим все это в строгом секрете, пока я с ним не потолкую. До свидания.
Синдерс и Армстронг провожали его взглядом, пока он не прошел через вращающуюся дверь и не исчез из виду.
— Что вы думаете, Роберт? Подменил Данросс эти папки?
— Не знаю, — вздохнул Армстронг. — По лицу ничего не скажешь. Я наблюдал очень внимательно. Ничего. Но он востер как багор.
— Да. — Синдерс задумался. — Значит, противник хочет поторговаться, а? Я так понимаю, этот клиент остается в нашем распоряжении максимум на двадцать четыре часа. Когда вы проводите следующий допрос?
