Нам пришлось пересечь Красное море в самой широкой его части. Это означало плавание на двести с лишним лиг и необходимость перевезти на открытых дау свыше тысячи человек и животных. Одно такое маленькое судно способно взять за раз всего десять верблюдов. И каждому суденышку придется совершить плавание много раз.
Учитывая все это, я отводил на пересечение караваном Аравии не менее двух месяцев.
Царевны оставались в лагере на берегу Египта, пока остальные переправлялись через Красное море. Я из собственного горького опыта знал, что нельзя позволить царевнам соскучиться и нельзя давать им слишком много свободного времени.
Покои царевен были старательно отделены от остального лагеря. Хотя наш лагерь был всего с небольшую деревню, роскошью помещений, удобством для обитателей он превосходил большой город.
Каждые несколько дней царевны выезжали на охоту с отрядом воинов под моим началом. Мы преследовали быстроногих пустынных газелей или поднимались на холмы, где среди утесов и ущелий живут круторогие горные козлы. Когда такая охота надоедала, девушки выпускали своих прирученных соколов на диких уток и гусей, кишевших на побережье.
В другие дни я устраивал вылазки на прибрежные острова, где девочки могли плавать в прозрачной воде или охотиться с копьем на меч-рыбу или морского окуня, в изобилии встречавшихся в прибрежных рифах.
По моему настоянию по утрам они занимались. Я привез с собой двух образованных писцов, чтобы учить царевен письму, математике и геометрии и сам наслаждался ролью их учителя. Наши занятия проходили в серьезной напряженной работе, перемежавшейся с приступами веселья и девичьего хихиканья. Это было мое любимое время дня. Царевны болтали с Локсис по-минойски, исключая меня из своих разговоров, как будто я не знал ни слова на этом языке. Они в чувственных подробностях обсуждали самые щекотливые вещи. Локсис была среди них самой старшей и приняла роль наставницы в том, что касалось плотского и эротического. Однако, слушая ее, я понимал, что она начисто лишена опыта. В подробностях она опиралась исключительно на свое живое и плодовитое воображение.
А у меня во время занятий появилась возможность лучше узнать их и понять, что происходит в их красивых маленьких головках.
Каждая из них утверждала, что нашла любовь своей жизни. Локсис выбрала вельможу Ремрема. Однако в его присутствии она каменела: лишалась дара речи и могла только краснеть и опускать глаза. Думаю, ее пугало то, что он вельможа и советник фараона, тогда как она простая девушка, к тому же чужеземка. То, что Ремрем почти вдвое ее старше, у него уже есть три жены и он даже не подозревает о ее существовании, Локсис не отпугивало.
Бекату зачаровал Гуи, знаменитый всадник и колесничий. Она не знала, что, когда я взял его в плен, Гуи был кровным братом гнусного преступника Басти Жестокого. Я постарался приручить и цивилизовать его, но в нем по-прежнему было много варварского, в особенности в чувстве юмора. Бекате больше всего нравилось, когда Гуи выбирал для своей колесницы самую неровную дорогу, а она цеплялась обеими руками за его пояс и вопила, как потерянная душа в Аиде. Они обменивались шутками и намеками, которые были совершенно непонятны посторонним слушателям, но сами шутники при этом сгибались от хохота. Когда он принимал ее приглашение поужинать с нами, Беката в знак особого одобрения забрасывала его кусками хлеба и плодами.
Техути держалась в стороне от этих обсуждений и проявлений страсти. Мы с ней не говорили об этом.
Наши вечера проходили за разгадыванием загадок, рассказами и чтением стихов; за пением и игрой на музыкальных инструментах. Мы представляли пьесы и цитировали поэзию.
С помощью этих уловок и тщательного планирования я сумел уберечь трех своих подопечных от опасных шалостей, и дни мчались быстро, как перелетные птицы. Наконец основная часть нашего каравана оказалась на восточном берегу, и нам пришла пора последовать за ними.
В пятнадцатый день месяца атира утром, затемно, все мы собрались на берегу, и три жрицы Хатор при умелой помощи Техути и Бекаты принесли в жертву богине красивого белого барана.
Мы обещали богине и верблюда, если она благосклонно отнесется к нам, когда мы будем на воде, и без происшествий доведет нас до противоположного берега. Потом мы сели на суда и отчалили от берега.
Должно быть, богиня к нам прислушалась, потому что послала нам теплый резвый ветер из Египта; он наполнил паруса и быстро погнал флотилию по волнующейся воде. И еще до захода солнца Африка за нами ушла под воду.
С наступлением темноты на всех судах привязали к мачте масляные лампы, чтобы видеть друг друга. Правя по звездам, мы шли на восток. И на рассвете увидели далекий берег Аравии, словно ряд гнилых акульих зубов, черных на свежем, голубом утреннем небе. Мы шли весь день и солнце еще не село, когда пятьдесят воинов-«крокодилов» спрыгнули в воду и вытащили наши дау высоко на сухую землю берега. Девушки смогли ступить на землю Аравии, не замочив своих маленьких изящных ног. Выше линии прибоя уже был разбит царский лагерь со всеми его удобствами, готовый принять их. Так приказал я.
Однако мы не стали там задерживаться: ведь мы ежедневно тратили много драгоценной пресной воды.
Основной и багажный караваны вышли за много дней до нас. К этому времени они должны были пройти уже сто лиг. На второй день после прибытия в Аравию мы сели на лошадей и ездовых верблюдов и отправились следом за ними.
Как только мы удалились от смягчающего влияния моря, солнце стало слишком жарким, чтобы днем можно было двигаться. Отныне мы отправлялись в путь на исходе дня, когда солнце отчасти растрачивало свою жгучую злобу. Двигались всю ночь, останавливаясь на час в полночь, чтобы напоить лошадей и верблюдов из запасов, оставленных нам караваном. Потом снова выступали и шли до рассвета. Когда жара становилась непереносимой, мы ставили навесы и лежали в их тени, потея, пока солнце не уходило за горизонт, позволяя нам повторить дневной цикл.
Через пятнадцать дней и ночей мы наконец догнали главный караван. К тому времени кожаные мешки с водой опустели больше чем наполовину, и на дне каждого плескалось не больше двух галлонов слизистой, зловонной зеленой воды. Я был вынужден сократить дневной паек до четырех чашек на человека.
Мы вступили в настоящую пустыню. Перед нами уходили вдаль бесконечные барханы. Наши лошади проявляли признаки того, что дошли до крайности. Если они несли даже легкого всадника, мягкий песок делал их продвижение почти невозможным. Я отпустил лошадей, присоединив их к запасным в голове каравана, и выбрал для девушек и остальной нашей компании лучших верблюдов.
