Заговорщики советовались в глубочайшей тайне, строили предположения, вынашивали замысел и, наконец, поручили Шуленбургу выведать мнение короля.
Когда Шуленбург вышел из кабинета государя, по лицу его без всяких слов можно было понять, что заговор отвергнут. Весть об этом разнеслась с быстротой молнии. Но Анну Козель ничто не могло остановить; она чувствовала в себе достаточно силы, чтобы действовать даже вопреки воле короля.
У Августа не было тайн от Анны; в тот же вечер он передал ей свой разговор с Шуленбургом. Графиня вскочила со стула.
– Что я слышу, король? Вы не согласились? Не хотите даже попытаться, отыгравшись на этом разбойнике, вернуть свои потери?
– Кто-нибудь отомстит за меня, – сказал король, – в этом я твердо уверен. Оставим это.
По нахмуренному лицу его Анна поняла, что сейчас возражать не время, и завела разговор о придворных сплетнях.
Графиня не раз просила Августа показать ей лабораторию алхимика. Бетгер содержался в то время в угловой башне замка, откуда открывался вид на Эльбу и на ее покрытые лесом берега. Уже много лет несчастный узник томился в неволе, окруженный, правда, всяческим вниманием, достойным того, от кого ждут груды золота.
Фюрстенберг все время держал Августа в заблуждении, уверяя, что ждать осталось уже недолго. Он сам работал вместе с узником то в своей химической кухне, то в тюремной башне. У Бетгера была теперь очень хорошая удобная квартира с большим садом, полным цветов и заморских деревьев; стол, за которым сиживали его гости, был весь уставлен серебром, ему разрешалось гулять по скрытым переходам длинной галереи, окружавшей замок и крепость и служившей королю для тайных его похождений.
Смирившись со своей участью, понимая, что удрать из-под стражи невозможно, Бетгер тянул время и обманывал Фюрстенберга, сам потеряв уже окончательно веру в успех. Он исчерпал все формулы, прочитал все книги, испробовал все рецепты, – тщетно!
Зная о всемогуществе Анны Козель, алхимик, чтобы снискать ее расположение, посылал ей каждый день букет из самых прекрасных цветов своего сада. Графине очень хотелось посетить Бетгера, но король все оттягивал визит. В этот день Анна была так настойчива и в то же время так нежна и прелестна, что Август встал, подал ей руку и сказал:
– Пойдемте к Бетгеру.
Король выглянул в окно и увидел Фрелиха в островерхом колпаке, который отмахивался от обступивших его придворных; все громко смеялись. Август кликнул шута.
– Вот подходящий посол, он пойдет впереди и оповестит о нашем визите, чтобы мы не застали алхимика врасплох, в каком-нибудь неприличном обществе, – сказал король.
Для поддержания духа Бетгеру разрешалось даже принимать у себя прекрасный пол. На пороге появился Фрелих.
– Назначаю тебя на сегодня, но только до вечера, камергером, – засмеялся король, – чтобы ты не говорил, что зря носишь такой тяжелый ключ. Ступай и оповести Бетгера, что богиня Диана в моем сопровождении посетит его сегодня.
– В сопровождении Марса, Аполлона, Геркулеса, – добавила обрадованная Козель.
– Весь, значит, Олимп, – заметил шут, низко кланяясь, – где же он там поместится?
Фрелих с важным видом отправился по скрытому переходу к угловой башне, нащупывая палкой путь.
В тот день за столом алхимика собралось веселое общество. Кубки осушались, остротам не было конца. В числе гостей были князь Фюрстенберг, большой друг Бетгера, известный любитель алхимии Чирнхаус, секретарь и смотритель Немиц. Круглая, с толстыми стенами комната в башне, занимавшая весь этаж и служившая узнику для приема гостей, была обставлена со вкусом и чуть ли не с царственной роскошью. Стены были обиты персидским шелком, с вытканными на нем цветами и золотыми полосками, комнату оживляли зеркала, кругом стояла лакированная, позолоченная мебель, столы и шкафчики украшала бронза во вкусе того времени. Небольшая лестничка в толстой стене за потайной дверцей вела вниз и соединяла гостиную с мастерской, другая лестничка со спальней наверху.
Бетгер выделялся среди своих гостей складной фигурой и веселым лицом, которое так и искрилось живой мыслью. Великолепно одетый, он походил больше на богатого дворянина, который приехал с визитом, чем на знаменитого, корпевшего над тиглями и содержащегося под замком узника – обладателя великой тайны. По виду его нельзя было сказать, что он очень страдает или изнурил себя в поисках великого секрета. За рюмкой Бетгер был самым остроумным из сотрапезников, в обществе – самым блестящим из шутников. Друзья как раз осушали бокал за успешное завершение его дела, а ученик аптекаря приготовился ответить им, когда на пороге появился королевский посол в островерхом колпаке и в пунцовом на этот раз фраке.
– А! Фрелих! Фрелих! – закричали пирующие. – С чем пожаловал?
– Прошу прощения, сегодня я не просто Фрелих, как вам может показаться. Его королевскому величеству угодно было возвести меня на двадцать четыре часа в сан камергера и послать, как положено по чину, сюда с вестью, что богиня Диана в сопровождении Геркулеса окажут Бетгеру честь, посетив его. Dixi.[21]
Шут стукнул палкой об пол, все вскочили из-за стола. Бетгер с Немицем, призвав на помощь слугу, стали торопливо очищать стол. Растворили окна, хозяин послал за цветами. Чирнхаус, хорошо знакомый с расположением дома, отворил потайную дверцу и спустился в лабораторию, чтобы скрыться там от короля. Остальные разбежались кто куда через боковые выходы, зная, что король пойдет по тайной галерее; остались только Бетгер, Немиц и князь.
Спешно навели порядок, пол устлали цветами, Бетгер с букетом цветущих померанцевых веток встал у порога.
Когда появилась графиня во всем сиянии своей красоты, узник опустился на колени.
– Богов принимают коленопреклоненными, – произнес он, – а в дар им приносят фимиам и цветы!
Внесли свет, он рассеял вечерний сумрак.
Приняв с улыбкой из рук хозяина букет, Козель учтиво поблагодарила его и с любопытством огляделась, удивляясь, что не видит здесь никаких следов «великого дела».
Король, вошедший вслед за графиней, тут же разрешил ее недоумение.
– Но я хочу быть там, где в поте лица и с молитвой на устах свершается великая тайна.
– Графиня, – возразил Бетгер, – божеству не следует спускаться в преисподнюю, там, внизу, очень страшно, испарения там вредные и вид удручающий.
– Но женское любопытство, – вздохнула Козель и посмотрела на Августа.
Август взглянул, в свою очередь, на Фюрстенберга, князь пожал плечами.
– Графиня не привыкла ходить по таким узким и темным лестницам, – промолвил он.
Анна решительно повернулась к Бетгеру:
