— Да, письменный приказ, — подтвердил Портос, начинавший понимать замысел д’Артаньяна. — Больше ничего мы не требуем.
Несмотря на все свое желание пустить в ход силу, Мордаунт хорошо понял основательность доводов д’Артаньяна. К тому же ему внушала уважение репутация д’Артаньяна, и, вспомнив о его утренних подвигах, он призадумался. Не зная, какие дружеские отношения связывали четырех французов, он поверил, что д’Артаньян хлопочет только о выкупе, и это рассеяло все его опасения.
Поэтому он решил не только достать письменное предписание Кромвеля, но и вручить д’Артаньяну две тысячи пистолей, — сумма, в которую сам Мордаунт оценил обоих пленников.
Он вскочил на лошадь и, приказав сержанту зорко следить за пленниками, поскакал обратно и вскоре исчез.
— Превосходно! — сказал д’Артаньян. — Четверть часа, чтобы доехать до палатки, и столько же на возвращение. Это больше, чем нам нужно.
Не меняя выражения лица, д’Артаньян повернулся к Портосу. Со стороны можно было подумать, что он продолжает прерванный разговор.
— Друг мой, Портос, — сказал он, глядя в упор на товарища, — выслушайте меня внимательно… Во-первых, ни слова нашим друзьям о том, что вы сейчас слышали. Пусть они не подозревают о нашей услуге.
— Хорошо, понимаю, — сказал Портос.
— Ступайте в конюшню и разыщите там Мушкетона; оседлайте вместе с ним лошадей, вложите пистолеты в кобуры и выведите коней из конюшни в боковую улицу, так, чтобы только осталось вскочить в седло. Об остальном позабочусь я сам.
Портос, всецело доверяя ловкости своего друга, не возразил ни слова.
— Я иду, — ответил он. — Только не зайти ли мне к ним в комнату?
— Нет, это лишнее.
— В таком случае будьте добры захватить мой кошелек, я оставил его на камине.
— Будьте покойны.
Портос направился своим ровным, спокойным шагом к конюшне. Когда он проходил мимо солдат, те, хоть он и был французом, с невольным восхищением посмотрели на его огромный рост и атлетическое сложение. За углом дома он встретил Мушкетона и велел ему следовать за собой.
Тем временем д’Артаньян вернулся к своим друзьям, продолжая насвистывать песенку, которую он затянул, как только ушел Портос.
— Дорогой Атос, я обдумал ваши слова и пришел к заключению, что вы правы. Теперь я жалею, что ввязался в это дело. Вы правы: Мазарини — плут. Потому я решил бежать вместе с вами. Излишне об этом толковать; будьте наготове. Не забудьте захватить свои шпаги: они — в углу, и могут вам пригодиться дорогой. Да, а где же кошелек Портоса? Вот он, отлично.
И д’Артаньян положил кошелек к себе в карман. Двое друзей с недоумением смотрели на него.
— Что тут удивительного, скажите на милость? — продолжал д’Артаньян. — Я заблуждался, и Атос открыл мне глаза. Вот и все. Подойдите сюда.
Оба друга приблизились.
— Видите эту улицу? — спросил д’Артаньян. — Туда приведут лошадей. Выйдя из дверей, вы повернете налево, вскочите на коней, и дело будет сделано. Не заботьтесь ни о чем и ждите сигнала. Им будет мой крик «Господи Иисусе!».
— Но вы даете слово бежать вместе с нами, д’Артаньян? — спросил Атос.
— Клянусь богом.
— Хорошо, — сказал Арамис, — я вас понял; при словах: «Господи Иисусе!» — мы выходим из комнаты, прокладываем себе дорогу, бежим к лошадям, садимся верхом и скачем во весь опор. Так?
— Великолепно.
— Видите, Арамис, я всегда вам говорил, что д’Артаньян — лучший из нас всех, — сказал Атос.
— Ну вот, теперь вы мне льстите! — воскликнул д’Артаньян. — Позвольте откланяться.
— Но ведь вы бежите с нами, не так ли?
— Разумеется. Не забудьте сигнал: «Господи Иисусе».
И д’Артаньян вышел из комнаты тем же спокойным шагом, насвистывая прежнюю песенку с того места, на котором прервал ее, входя к товарищам.
Солдаты одни играли, другие спали, а двое сидели в стороне и фальшивыми голосами тянули псалом: «Super flumina Babylonis».3
Д’Артаньян подозвал сержанта.
— Послушайте, любезный, генерал Кромвель прислал за мной господина Мордаунта. Я отправляюсь к нему и прошу вас зорко стеречь наших пленных.
Сержант сделал знак, что не понимает по-французски.
Тогда д’Артаньян с помощью жестов постарался объяснить ему свою просьбу.
Сержант утвердительно закивал головой.
Д’Артаньян направился в конюшню и нашел там всех лошадей, в том числе и свою, оседланными.
— Возьмите каждый под уздцы по две лошади, — сказал он Портосу и Мушкетону, — и, выйдя из конюшни, поверните налево, чтоб Атос и Арамис могли увидеть вас из окна.
— И тогда они выйдут? — спросил Портос.
— Сразу же.
— Вы не забыли мой кошелек?
— Будьте покойны.
— Отлично!
Портос и Мушкетон, ведя каждый по две лошади, отправились к своему посту.
Между тем д’Артаньян, оставшись один, взял огниво, высек огонь и зажег им небольшой кусок трута. Затем он вскочил в седло и, подъехав к открытым воротам, остановился посреди солдат. Тут, лаская лошадь рукою, он вложил маленький кусочек зажженного трута ей в ухо.
Только такой хороший наездник, как д’Артаньян, мог решиться на подобное средство. Почувствовав ожог, лошадь заржала от боли, поднялась на дыбы и заметалась как бешеная.
Солдаты, чтобы она их не задавила, бросились врассыпную.
— Ко мне! Ко мне! — кричал д’Артаньян. — Держите! Держите! Моя лошадь взбесилась!
Действительно, глаза лошади налились кровью, и она вся покрылась пеной.
— Ко мне! — продолжал кричать д’Артаньян, видя, что солдаты не решаются подойти. — Ко мне! Помогите, она меня убьет. Господи Иисусе!
Едва д’Артаньян произнес эти слова, как дверь домика отворилась и оттуда выбежали Атос и Арамис со шпагами в руках. Благодаря выдумке д’Артаньяна путь оказался свободным.
— Пленники убегают! Пленники убегают! — вопил сержант.
— Держите! Держите! — закричал д’Артаньян, отпуская поводья.
Разгоряченный конь бросился вперед, сбив с ног двух-трех солдат.
— Стой! Стой! — кричали солдаты, хватаясь за оружие.
Но пленники были уже на лошадях и, не теряя ни мгновения, поскакали к ближайшим городским воротам. Посреди улицы они заметили Гримо и Блезуа, которые разыскивали своих господ по всему городу.
Атос одним знаком объяснил все своему Гримо, и слуги тотчас же присоединились к маленькому отряду, который вихрем мчался по улице. Д’Артаньян скакал позади всех, подстрекая товарищей своими криками. Беглецы, как призраки, пролетели в ворота мимо стражи, которая, растерявшись, не успела остановить их, и очутились в открытом поле.
