Когда карета с графиней Инес и конвой, сопровождавший ее, остановились у бокового подъезда дворца, украшенного колоннами, навстречу им выбежали слуги дона Карлоса, думая, что прибыл его величество король Карл VII, так как им было сообщено, что он рассчитывает на днях приехать в свой замок. Один из этих слуг занимал место кастеляна, и Тристани, сойдя с лошади, передал ему бумагу, подтверждающую, что он назначается главным управляющим замком, при этом сопровождавших его карлистов он называл дворцовой стражей. Затем он объяснил кастеляну, что привез с собой пленную сеньору, которую нужно поместить наверху в покоях с надежными окнами и дверями, чтобы она не могла убежать.
На жену кастеляна была возложена обязанность прислуживать пленной сеньоре, которой Изидор предложил выйти из кареты.
Инес была до того бледна и слаба, что ее вид невольно пробудил в душе ее новой горничной, жены кастеляна, сострадание и участие; Марта сразу увидела, что это знатная сеньора, она помогла ей выйти из кареты и под руку повела в замок. Графиня молча поблагодарила ее болезненной улыбкой и, опершись на поданную ей руку, медленно стала подниматься по широкой лестнице, устланной коврами.
Изидор и кастелян сопровождали их. Когда Инес вошла наконец в предназначенную ей комнату, она почти без чувств упала в кресло.
Изидор приказал кастеляну и его жене дверь « комнаты Инес всегда держать закрытой, а ее не выпускать никуда. Марта немедленно приступила к своим обязанностям и прежде всего принесла пленнице еды и вина.
Тристани ушел в самый нижний этаж и занял там лучшие покои, предоставив остальные в распоряжение своих солдат; лошадей велел поставить в конюшни, экипаж — в сарай, короче — вступил в должность главного смотрителя и управляющего дворцом, стараясь держать себя с достоинством и принимая гордый, надменный вид.
Покои, занятые Изидором и его солдатами, находились по обе стороны дворца в подземном этаже под мощными каменными сводами, составляющими фундамент здания. Этаж этот находился гораздо ниже террасы, окна его выходили в сад и расположены были почти у самой земли. Над этими подземными покоями были комнаты и приемные залы дона Карлоса.
Новый управляющий, внимательно осмотрев все здание и приказав на кровле водрузить флаг с гербом своего господина, позаботился провести звонки в нижний этаж, чтобы в любое время можно было вызвать стражу и его самого, начальника этой стражи и дворца. Он поставил двух часовых у подъезда и одного на террасе; таким образом в замке была введена военная дисциплина.
Кастеляну и прислуге все эти нововведения не понравились, но они не показывали своего неудовольствия. Едва все распоряжения нового управляющего были выполнены, явился адъютант дона Карлоса с известием, что последний скоро прибудет. Действительно, в тот же день после обеда он прибыл в сопровождении своего министра и адъютантов.
Стража отдала ему честь, прислуга в парадных костюмах стояла, вытянувшись, у подъезда, конюхи тоже .явились приветствовать своего повелителя, и дон Карлос, заметив везде порядок и нововведения нового управляющего, выразил своим спутникам и ему самому свое удовольствие.
Затем вся свита и он сам разместились в предназначенных им комнатах, рассчитывая провести в замке несколько дней. Дон Карлос хотел не только отдохнуть в своем роскошном дворце от бивуачной жизни, но также имел намерение принять нескольких аристократов и уполномоченных заграничных банкирских домов, от которых он надеялся получить новые большие займы.
На другой же день ожидаемые посетители явились в замок Глориозо и оставались в нем до вечера.
Дон Карлос был, по-видимому, очень доволен результатом своих переговоров с ними, так как после их отъезда остался в наилучшем расположении духа. Об Инес, заключенной в его дворце, он, видимо, совсем забыл. Да ничто и не могло напомнить ему о ее присутствии, так как комната ее находилась наверху во флигеле, хотя и прилегающем ко дворцу, но удаленном от покоев, занимаемых доном Карлосом. Он туда никогда не заходил.
После отъезда гостей дон Карлос расположился в галерее, из которой был выход на террасу, где с ним до поздней ночи оставались его советники и министры. Они обсуждали предстоящие военные операции и новые займы.
Прислуга давно зажгла свечи в настенных канделябрах, а беседа принца со своими советниками еще продолжалась.
Только в одиннадцать часов они начали наконец расходиться. Принц, желая остаться один, чтобы обдумать происшествия дня и мнения своих советников, отпустил даже прислугу, которая немедленно отправилась в свои комнаты.
Оставшись один, дон Карлос начал ходить взад и вперед по устланному мягким ковром покою.
Приближалась полночь, кругом царила глубокая тишина, как внутри дворца, так и снаружи.
Мысли дона Карлоса обратились почему-то к прошлому. Сами по себе вставали перед ним напоминания о его преступных делах — то Амаранта, то ребенок, от которого он так бессовестно, так бесчеловечно отрекся, то усеянные телами убитых поля сражений, то пылающие села и расстрелянные пленные! Почему все эти страшные картины, все его жертвы так живо представились в этот ночной час его воображению? Что вызвало их в этой величественной ночной тишине, царившей во дворце, в садах, на террасе? Возбудить все эти воспоминания мог только голос совести, вдруг проснувшийся и заглушивший Необузданное стремление к блеску, роскоши и могуществу в тщеславной душе этого человека.
Он подошел к высоким стеклянным дверям, выходившим на обширную террасу, края которой терялись в темноте ночи, покрывшей своим мрачным покровом сад и лес; легкий туман, опускавшийся на землю, окутывал черные деревья и всю окрестность серой мглой. Небо было покрыто облаками, сквозь которые лунный свет, пробиваясь временами, слабо освещал окрестности замка.
На террасе господствовал тот неопределенный сероватый полусвет, который наполняет воздух в туманные ночи.
Дон Карлос вышел на террасу. Все было пусто и тихо вокруг, взор его едва различал широкую лестницу, находившуюся в конце террасы и спускавшуюся в сад. По этой лестнице, то поднимаясь, то спускаясь, скользила тень часового.
Дон Карлос, углубившись в свои думы бессознательно смотрел в серую мглу; прохладный ночной воздух успокоительно подействовал на него; скрестив на груди руки, он стоял неподвижно, лицо было мрачно, глаза блестели холодным жестким блеском из-под темных ресниц.
Подул холодный ветер, часы на дворцовой башне пробили полночь.
Вдруг на террасе из тумана, заколебавшегося от ветра, появилась какая-то тень и плавно направилась к тому месту, где стоял дон Карлос; она не шла, казалось, но скользила, как призрак, как привидение, не касаясь каменных плит пола; она совсем не походила на живое существо, облеченное плотью!
