Скарамуш поднялся.
– Прекрасно, – сказал он полуравнодушно-полупокорно. – Как вам будет угодно. Однако не забывайте, что утро вечера мудренее. Быть может, при холодном свете утра вы лучше разглядите мое предложение. То, что предлагаю я, принесет нам обоим богатство. То, что задумали вы, принесет нам обоим гибель. Спокойной ночи, господин Бине. Да помогут вам Небеса принять мудрое решение.
Разумеется, господину Бине не оставалось ничего иного, как принять единственно возможное решение, – ведь хозяином положения был Андре-Луи, твердо стоявший на своем. Конечно, дело не обошлось без споров, причем господин Бине торговался слишком долго и отчаянно для человека искусства, который ничего не смыслит в делах. Андре-Луи пошел на кое-какие уступки: например, он согласился писать сценарии бесплатно. Пошел он и на то, чтобы господин Бине назначил себе жалованье, совершенно несоразмерное с заслугами.
Итак, наконец все вопросы были улажены, и собравшейся труппе сообщили новость, которая, разумеется, вызвала зависть и обиды, однако все успокоились, как только выяснилось, что прибавят жалованье. Надо сказать, что господин Бине никак не хотел на это согласиться, но Скарамуш был неумолим.
– Если мы собираемся играть в Фейдо, у нас должна быть труппа актеров, знающих себе цену, а не кучка заморышей. Чем лучше мы им заплатим, тем больше они нам заработают.
Таким образом Андре-Луи справился с недовольством труппы по поводу слишком быстрого продвижения новичка, и его главенство, которому подчинился сам господин Бине, приняли с готовностью – за одним исключением.
Этим исключением была Климена. Ее злило, что не удалось поставить на колени интересного молодого незнакомца, буквально свалившегося к ним на голову в то утро близ Гишена. Его упорное нежелание замечать ее особу постоянно разжигало эту злобу. Узнав о том, что Андре-Луи станет компаньоном отца, Климена пыталась отговорить последнего. Она вышла из себя и назвала отца дураком, после чего господин Бине в свою очередь вышел из себя и в лучших традициях Панталоне надавал дочери пощечин, которые она добавила к счету Скарамуша. Климена выжидала случая заставить его расплатиться по этому счету, который все возрастал, но случай все никак не представлялся, так как у Скарамуша было дел по горло. Всю неделю в Фужере шла подготовка, и его видели только на представлениях, а в Редоне он носился как вихрь между театром и гостиницей.
Сразу же стало ясно, что редонский эксперимент удался. Весь месяц, проведенный в этом оживленном городке, Андре-Луи, ободренный успехом, работал день и ночь. Момент был выбран удачно, поскольку в самом разгаре была торговля каштанами, центром которой является Редон. Каждый вечер маленький театр был полон. Сельские жители, привозившие каштаны на редонский рынок, рассказывали о спектаклях труппы, и слава ее росла. На представления приезжали со всей округи, из соседних деревушек – таких, как Аллер Сен-Перье и Сен-Никола. Чтобы не дать угаснуть интересу публики, Андре-Луи каждую неделю готовил новый сценарий. Он добавил к репертуару труппы еще три пьесы – «Женитьба Панталоне», «Робкий влюбленный» и «Ужасный капитан». Последняя пользовалась наибольшим успехом. В основу Андре-Луи положил «Хвастливого воина» Плавта. В пьесе была прекрасная роль для Родомонта и неплохая роль хитрого лейтенанта при Капитане для Скарамуша. Успех спектакля в немалой мере объяснялся тем, что Андре-Луи дал довольно подробные указания в тексте, как должен развиваться диалог, а кое-где даже вставил сами диалоги, правда не настаивая на том, чтобы их воспроизводили дословно.
Между тем дела шли на лад, и Андре-Луи, призвав на помощь портных, занялся гардеробом труппы, который давно следовало обновить. Он также отыскал пару нищих художников и, соблазнив их маленькими ролями лекарей и нотариусов, включил в труппу. В свободное от спектаклей время они писали новые декорации. Так шла подготовка к покорению Нанта, как Андре-Луи называл предстоящие гастроли. Никогда в жизни Андре-Луи столько не работал – можно даже сказать, что он вообще в жизни не работал, по сравнению с тем, что делал сейчас. Его энергия была неистощима, и он все время пребывал в прекрасном настроении. Он носился как угорелый, играл в спектаклях, писал, придумывал, руководил, в то время как Бине наконец-то наслаждался отдыхом, пил каждый вечер бургундское и вкушал белый хлеб и прочие яства. Толстяк уже начал поздравлять себя с тем, что проявил проницательность, сделав этого трудолюбивого, неутомимого молодого человека компаньоном. Когда стало ясно, насколько неосновательными были его страхи перед гастролями в Редоне, он перестал испытывать ужас, обуревавший его раньше при одной мысли о Нанте.
Радужное настроение Бине разделяла вся труппа, как всегда – за исключением Климены. Она перестала задирать Скарамуша, наконец-то поняв, что ее насмешки не достигают цели, а лишь бьют рикошетом по ней же самой. Таким образом, ее смутная неприязнь, не находя выхода, все усиливалась.
Однажды Климена намеренно столкнулась с Андре-Луи, когда он уходил из театра после представления. Все ушли, а она вернулась под предлогом, будто что-то забыла.
– Скажите, что я вам сделала? – спросила она напрямик.
– Сделали мне, мадемуазель? – не понял он.
– Почему вы меня ненавидите?
– Ненавижу вас, мадемуазель? Я ни к кому не питаю ненависти, ибо это самое неразумное из всех чувств. Я никогда не испытывал ненависти даже к своим врагам.
– Ах, какое христианское смирение!
– Ненавидеть вас – вас!.. По-моему, вы восхитительны. Я всегда завидую Леандру. Кстати, я серьезно подумывал о том, чтобы заставить его играть Скарамуша, а самому взять роль Влюбленного.
– Не думаю, чтобы вы пользовались успехом.
– Это единственное, что меня удерживает. Однако если бы у меня был такой источник вдохновения, как у Леандра, возможно, я бы сыграл убедительно.
– Что же это за источник?
– Возможность играть вместе с такой очаровательной Клименой.
Она не дала себе труда вглядеться в его худое лицо.
– Вы смеетесь надо мной, – сказала она и проплыла мимо Андре-Луи в театр. Да, с таким бесполезно говорить – он абсолютно бесчувственный. Разве это мужчина?
Однако, когда минут через пять Климена вернулась, она увидела, что он задержался.
– Еще не ушли? – надменно осведомилась она.
– Я ждал вас, мадемуазель. Ведь вы идете в гостиницу. Нельзя ли мне сопровождать вас…
– Какая галантность! Неужели вы снизошли до меня?
– Может быть, вы предпочитаете, чтобы я не сопровождал вас?
– Ну что вы, как можно, господин Скарамуш! К тому же нам по пути, а улицы ничьи. Просто я ошеломлена неожиданной честью.
