— И что ты намереваешься делать? — спросил Криспин.
— Война — это торговля, а не призвание. Ею торгуют и Билмант, и Букингем, и прочие высокопоставленные джентльмены. А поскольку служба в армии короля не сулит мне никакой выгоды — о небо! — я перейду на сторону парламента. Если я выберусь живым из Пенрита, то первым делом побрею бороду и подстригу волосы покороче, затем раздобуду остроконечную шляпу, черный плащ и пойду предлагать Кромвелю свой меч.
Сэр Криспин впал в глубокую задумчивость. Угадав его мысли, Хоган оживился.
— Мне кажется, Крис, что ты придерживаешься того же мнения?
— Может быть, — рассеянно ответил Криспин.
— Прекрасно! — вскричал Хоган. — В таком случае нам незачем расставаться!
Но Геллиард был холоден.
— Ты забыл, Гарри.
— Ничего подобного! Наверняка на стороне Кромвеля твое дело…
— Ш-ш-ш! Я все хорошо взвесил. Мои надежды связывают меня с королем. Только в его победе вижу я свою выгоду. Не обычный военный грабеж, Гарри, а огромные земли, которые вот уже двадцать лет находятся в нечестивых руках. Моя единственная цель, Хоган, возрождение дома Марлёев, а этого я могу добиться только через престол короля Чарльза. Если король проиграет, — Боже, не допусти этого! — мне останется только умереть. У меня не будет ни малейшей надежды. Нет, нет, Гарри, я остаюсь.
Ирландец продолжал уговаривать его, пока, наконец, осознав тщетность своих попыток, не вытянулся в кресле с расстроенным лицом. Криспин подошел и положил ему руку на плечо.
— Я рассчитывал на твою помощь в предстоящем деле, но раз ты уходишь…
— Дьявол, ты по-прежнему можешь на меня рассчитывать. О чем разговор! — внезапно в голосе сурового солдата промелькнула теплая нотка. — А тебе ничто не угрожает в случае моего бегства?
— Мне? Угрожает? — эхом откликнулся Криспин.
— Ну да, за то, что ты меня спрятал. Эти подонки из «Монтгомери Фут» наверняка тебя заподозрили.
— Неужели я тебе кажусь таким слабым, что меня можно свалить одним ветерком подозрения?
— Остается еще твой лейтенант Кеннет Стюарт.
— Поскольку он принимал участие в твоем спасении, он будет нем как рыба, иначе он сам затянет петлю на своей шее… Пошли, Гарри, — добавил он, резко меняя тон. — Ночь коротка, тебе пора двигаться в путь.
Хоган вздохнул и поднялся на ноги.
— Достань мне лошадь, — сказал он, — с Божьей помощью на следующей неделе я уже стану круглоголовым. Да вознаградит тебя Господь за твою доброту, Крис!
— Тебе нужна более подходящая одежда — накидка, в которой ты больше походил бы на пуританина.
— Но где ее взять?
— Мой лейтенант предпочитает черные цвета — привычка, которую ему привили в пресвитерианской Шотландии.
— Но я вдвое крупнее его.
— Лучше тесный плащ на плечах, чем тугая веревка на шее, Гарри. Подожди меня здесь.
Взяв свечу, он покинул комнату, возвратившись вскоре с черным плащом Кеннета.
— Снимай камзол! — скомандовал он, между тем выгребая на стол содержимое карманов Кеннета: платок и несколько бумаг. Затем он помог ирландцу влезть в украденный плащ.
— Господи, прости меня грешного! — простонал Хоган, едва поворачиваясь в тесном плаще. — Помоги мне целым выбраться из Пенрита и добраться до лагеря Кромвеля, и я возблагодарю тебя в своих молитвах.
— Вынь перо из шляпы, — сказал Криспин. Хоган со вздохом подчинился.
— Правильно сказано в Писании, что в своей жизни человек играет разные роли. Кто бы мог подумать, что Гарри Хоган станет играть роль пуританина?
— Не придется играть ее долго, если ты не пересмотришь свое отношение к Священному Писанию. — Криспин оглядел его с ног до головы. — Ну что ж, по-моему, сойдет, Гарри.
Хоган последними словами покрыл тесный плащ и свое невезение. Облегчив душу, он объявил, что готов. И Криспин вывел его через заднюю дверь в небольшую пристройку, покрытую соломой, которая служила ему конюшней. При свете лампы, он оседлал одну из двух лошадей, находившуюся там, и вывел ее во двор. Отворив калитку, которая вела в чистое поле, он помог Хогану взобраться в седло. Он поддержал ему стремя и, прерывая потоки благодарности, которыми начал осыпать его ирландец, хлопнул коня по крупу. Тот рванулся вперед, с каждой минутой увеличивая расстояние между собой и Пенритом.
С тяжелым чувством Криспин вернулся в свою комнату и сел на кровать. Положив локти на колени, он уткнулся лицом в ладони, уставясь в пол невидящим взглядом. В его обычно лучистых глазах был проблеск отчаяния.
Наконец, вздохнув, он поднялся с кровати и бесцельно поворошил бумаги, которые вытряхнул из кармана плаща Кеннета. Неожиданно его внимание привлекла подпись внизу одного из листов: «Грегори Ашборн». Рука солдата, ни разу не дрогнувшая ни в одной из переделок, задрожала, беря это письмо. Он лихорадочно развернул его и, разложив на коленях, начал читать. По мере чтения его взгляд становился все более острым и жестким.
«Дорогой Кеннет, я пишу тебе в надежде убедить тебя покинуть Шотландию и свиту короля, чье положение день ото дня становится хуже, и нет никаких оснований надеяться, что оно поправится. Синтия постоянно вспоминает о тебе, и если ты будешь избегать замок Марлёй, она может решить, что ты не очень ее любишь. Я не могу придумать более убедительной причины, чтобы вытащить тебя из Перта в Шерингам, но надеюсь, что и эта окажется веской для тебя. Мы ждем тебя и каждый день пьем за твое здоровье. Синтия посылает тебе сердечный привет, мой брат тоже, и мы все с нетерпением ждем возможности обнять тебя в нашем доме. Верь, Кеннет, что, пока я жив, ты можешь полностью на меня рассчитывать.
Грегори Ашборн».
Криспин дважды перечитал письмо и глубоко задумался. Воистину невероятное стечение обстоятельств! Этот юноша, которого он встретил в Перте и взял себе в спутники, был другом Ашборна и женихом Синтии, кто бы она ни была.
Долго он размышлял над неисповедимыми дорогами Судьбы, ибо теперь он был твердо уверен, что Судьба послала ему этот шанс в миг, когда, казалось, удача совсем отвернулась.
В памяти всплыла сцена их встречи во дворе замка Перт месяц назад. Что-то в поведении юноши, в его манере держаться привлекло внимание Криспина. Он оглядел его, а затем подошел и напрямую спросил, как его зовут и с какой целью он сюда прибыл. Тот вполне цивильно отвечал, что его величают Кеннет Стюарт из Бейлиночи и что он прибыл с намерением предложить свой меч и услуги королю. Еще больше проникнувшись к юноше какой-то таинственной симпатией, Криспин предложил ему службу под своим началом. Мысль о том, почему он принял такое горячее участие в судьбе юноши, которого раньше и в глаза не видел, впоследствии часто занимала Криспина. И только теперь до него, наконец, дошло: это было предопределено свыше!
