– Помогите мне, – умоляла Анна, дрожа всем телом от озноба.
– Не положено! – грубо отвечала старая монахиня, с отвращением разглядывая обнаженное юное тело. – На все была воля Божья! Коль помрешь – так тому и быть!
– А как же сострадание? – стуча зубами, прошептала девушка, понимая, что увидеть рассвет следующего дня шансов немного.
На удивление служительниц девица оклемалась спустя сутки. Это чудо списали на милость Господа. Анна наивно полагала, что теперь ее надзирательницы посчитают, что оступившаяся горемычная девица искупила вину, коль Всевышний оставил ее в живых, но настоятельница сделала иной вывод, заявив:
– Видать, в раю для тебя места не нашлось. Продолжай стараться, упорно искупай свои долги перед Небом и отмывай свою честь! Авось и свезет – распахнуться заветные врата!
Из кошмара будней ее спас садовник – молодой человек из деревеньки, соседствующей с монастырем. Он притворялся горбуном, чтобы подзаработать немного денег в святой обители. Анну как-то направили принести трудившемуся на жаре «уродцу» крынку воды. Девушка тихо подошла к работнику, и какое-то время наблюдала за тем, как старательно он подстригает кусты, после чего громко поздоровалась, от неожиданности садовник распрямился и тем самым выдал себя. Обманщик взял клятву с монахини и даже заставил побожиться, что она его не сдаст. Так у них завязалось нечто вроде дружбы. Вместе они фантазировали, как умчатся подальше от злобных святош и будут жить в свое удовольствие. И однажды ночью юная воровка бежала с притворщиком. Несколько месяцев парочка скиталась по населенным пунктам вокруг столицы. Молодой человек по имени Федор больше не изображал горбуна, он был невысокого роста, крепкий и широкоплечий. Его круглое лицо обрамляли золотистые кудряшки, в глазах светился огонек азарта и лукавства. В побеге с юной незамужней девицей он преследовал свои цели, но Анна оказалась крепким орешком. Не желая отдать ему честь, и настаивая на венчании, упрямица совсем скоро осталась в одиночестве – ее спаситель сбежал в неизвестном направлении. Путешествие без мужской поддержки для юной особы оказалось слишком опасным, столкнувшись с трудностями и вымотавшись в дороге, беглая монашенка была вынуждена вернуться в родной город. К счастью нерадивой скиталицы двери дома перед единственной дочерью не захлопнулись, мать, хоть и без восторга, но все же впустила ее в свою жизнь. Оттаяла пожилая женщина в связи с историческими событиями, связанными с бесконечными бунтами и кровопролитиями, а также объединением пролетариев всех стран, о происшествии, порочащем семью Анны, все забыли. В новом мире, строящемся на костях аристократии, не было необходимости проникать в тайники с фамильными драгоценностями украдкой, как считали представители интеллигенции, самые опасные воры были у власти и разоряли они открыто и бесцеремонно. Стиралась грань, разделяющая дворян и рабочий класс, все были просто людьми, стремящимися в неизвестность, именуемую «будущее». Переиначивались уклад и скорость жизни. Активно развивалась промышленность – строились железные дороги, позволяющие уезжать на дальние расстояния и в краткие сроки преодолеть тысячи километров, пролетки сменяли тарахтящие автомобили. Кого-то технический прогресс пугал, но большая часть населения, а особенно молодежь, одобрительно кивали новшествам. Послереволюционное время диктовало смелые тенденции и во взаимоотношениях между противоположными полами. Женщин призывали раскрепощаться – не пренебрегать добрачными половыми контактами, становясь при этом «полноценной частью общества». Укорачивались платья, загар больше не осуждался, и рычать по-французски перестало быть обязательным. Девушки больше не были узницами родительских домов и могли до замужества появляться в общественных местах в компании кавалеров. Некоторые современные революционные лидеры призывали даже игнорировать брак, утверждая, что он является буржуазной прихотью, и устарел как форма отношений. «Сохранится ли семья в коммунистическом государстве?» – витал в воздухе вопрос, на который пока не было ответа. Госаппарат был занят строительством новой страны и устранением негативных последствий революции семнадцатого года. Те, кто жили в царское время, отторгали новшества, ругая крах нравов. Анне же нравились перемены, и она внимательно вслушивалась в речи большевиков, но становиться на баррикады не спешила, предпочитая наблюдать за происходящим со стороны.
Провальная игра и казус с отвалившейся рукой заставили мошенницу серьезно понервничать. Она не боялась быть пойманной с поличным, но опасалась мстительных, не гнушающихся убийством конкурентов, способных причинять физическую боль. Все в Петрограде знали поучительную историю о бывшем шулере, чудом выжившем после жестоких разборок. Ему разбили молотком кисти рук и бросили умирать в канаве. В результате доктора ему ампутировали то, что восстановлению не подлежало, оставив две культи, и от горя он сделался не только физическим калекой, но и умственным. Его можно было встретить на Невском проспекте просящего милостыню у прохожих.
Анна внимательно рассматривала свое лицо, сидя у зеркала, мысленно ругая себя за приступы паники и трусость. Ее снова мучили сомнения: оправдан ли риск? В этот раз ей удалось ускользнуть, но возможно в следующий поход пара головорезов настигнет ее и отнимет конечность по-настоящему! Против опасности она могла поставить лишь… тоску, вызываемую жизнью в доме матери. Отказавшись от ночных приключений, девушка будет вынуждена преданно служить богине-скуке до момента, пока не скончается кто-то из двоих: она или ее родительница.
– Риск – дело благородное. Так что, вперед! – строго отчеканила девица своему отражению. Иногда Анне казалось, что в ней живут два человека, которые никак не могут договориться между собой. Один из них был воплощением добродетели – трусливый и неуверенный, мешающий расправить крылья второму – азартному и отчаянному, жаждущему приключений авантюристу, не боящемуся ничего на свете. Мошеннице даже нравились эти внутренние баталии, они придавали ее существованию смысл и заставляли чувствовать биение собственного сердца.
Желтый парик, украденный в одном салоне мод и предназначенный для походов «на дело» девица спрятала в шляпной коробке. Золотистые волосы выглядели вполне натурально и едва доходили до плеч, а главное – в сочетании с косметическими средствами меняли ее лицо почти до неузнаваемости. Свои длинные русые волосы Анна аккуратно упаковывала под солнечный ореол, делающий ее совсем другим человеком. Платья, дополняющие образ расчетливой аферистки, хранились под периной на кровати. Хозяйка комнаты знала, что ее вещи время от времени бороздит не в меру любопытная служанка Лиза, которую официально называли помощницей по дому. Сердобольная прислужница матери получала от Анны небольшую сумму за то, чтобы вещи оставались лежать на своих местах.
