– Да какая нам от них защита, от младых отроков? Ни войско вести, ни судом рассудить, ни на совете слово сказать!
– Зато мы их сами воспитаем, как родных сынов! Научим, как о благе Берестья радеть!
– Да ты что, отец Никодим, сдурел совсем! – напустилась на него другая баба: немолодая, в богатом цветном платье, несмотря на будний день, с золотой вышивкой очельем, широкая, могучая, сама чем-то похожая на воеводу. – Народ к измене подбиваешь, да прямо на торгу! Город Берестье издревле Киевской земле принадлежал, а ты что же, отделяться задумал? Окстись! Юрий Вячеславу туровскому зять, киевскому Владимиру родич, потому и сидит здесь. А Ярославцевы дети нам не надобны!
– Да, вон Владимир-город принял на княжение Ярославца Святополчича, так в осаде с ним и насиделся! И голодом их морили, и приступами брали, и села у них жгли, землю разорили совсем! – поддержал ее кузнец Меженя. – Отступились владимирцы, прогнали Ярославца. А мы его детей к себе позовем! Оставался бы Юрий там, где есть. А то теперь станет с тестем воевать, так и нас в покое не оставят!
– Так что теперь делать, матушка Евдокия Борисовна? – крикнул развеселый мужик, молодой и кудрявый, но с утра хмельной и по виду беспутный. – Цепью за ногу, что ли, прикуем Юрия?
– Язык тебе приковать, Вереська! – Боярыня в досаде махнула на него рукой. – Люди только с обедни идут, а ты уж угостился где-то, бредешь, ноги в завивочку! Работать бы шел! А потом вот такой же хмельной на вече пойдешь, да будешь орать там от большого ума!
– Тебя, матушка, в боярской думе заждались! – продолжал веселиться Вереська.
– Я-то в думу не пойду, а вот Яруновичу скажу: надо нам теперь из Владимировой киевской родни кого-то в князья себе звать, только бы не воевать.
– Если кто нас оборонит от Владимира, то разве Изяславичи! – возражал ей другой мужик. – А если, как ты говоришь, так и будем весь век у стремени чьего-то ходить!
– Да не в той мы силе, чтобы сами собой править, а так хоть без рати обойдется!
– В чьи дела ты, баба, лезешь, хоть ты и боярского рода? Управляй своим домом, а в княжьи дела не встревай!
– Ой, какой воевода нашелся! – Евдокия Борисовна уперла могучие руки в широкие бока и придвинулась к обидчику. – Ты, Любоежка, мни свои кожи, знай свои чаны, да молись, чтобы твоих сыновей на рать не забрали с тобою вместе! Кричите на вече, сами не зная, что беды на себя зовете, а потом удивляетесь: чем, дескать, мы Бога прогневили? А тем и прогневили, что о своей же пользе подумать не умеете!
Народ гудел, каждый кричал свое. Берестье с давних времен принадлежало Киевскому княжеству и являлось его самым дальним западным пределом. По существовавшему уговору нынешний берестейский князь платил Киеву дань и поставлял ему войско. Эти повинности внушали берестейцам особенное недовольство: им были чужды тревоги Киевщины, постоянно осаждаемой половцами. Войско пригодилось бы и дома: слишком близко сидели польские короли, вовсе не смирившиеся с потерей этих земель. Но обладать Берестьем хотели бы и туровские князья, и владимирские, и князья Червонной Руси, лежавшей южнее. Пока во Владимире и Турове правили родные сыновья киевского князя, никаких перемен в Берестье не предвиделось. Но если в Турове появится князь из другой ветви, враждебной киевлянам, равновесие сил нарушится, Берестье сможет, пользуясь раздорами соседей, выгадать для себя более удобные и почетные условия.
– Дурни вы, дурни! – пыталась вразумить боярыня Евдокия тех, кто жаждал свободы. – А про ляхов забыли? Ведь они под боком у нас, а дальше нас на запад никаких русских земель уже нет. Вот пойдет на нас ляшский король – Киев полки пришлет, да и Владимир нас прикроет. А без них что будем делать?
– С ляшским королем договор утвердим!
– Дочерей его замуж за наших князей молодых возьмем!
– Так он вам и дал! Выкуси-ка!
Споры захватили и торговую площадь, где сегодня во всех лавках ремесленники продавали наработанное за неделю, а купцы – привезенное из других земель.
– Да, может, все это еще болтовня одна! – сказал Меженя и пошел прочь с досадливым видом: вот, дескать, заставили время терять из-за таких пустяков. – Может, и не звали Юрия ни в какой Туров…
– Звали, еще как звали! – возмущенно закричала ему вслед молодая девушка с очень длинной светлой косой. – Давайте я лучше расскажу, я всю правду как есть знаю!
Одета она была очень хорошо: красивый теплый кожушок, отороченный дорогим куньим мехом, шелковое очелье с золотым шитьем, а заушницы, вплетенные в тонкие косички над ушами, блестели светлым серебром. Даже носки кожаных башмачков, видные из-под зеленого подола шерстяной верхницы, были густо расшиты красными узорами. Не смущаясь всеобщего внимания, девушка бойко рассказывала:
– Приехали бояре, все такие важные, человек восемь, а может, десять. Да и прямо с порога в ноги Юрию Ярославичу упали: пожалей нас, говорят, сирот беззащитных, бесприютных! Весь город Туров, говорят, нашими устами тебя умоляет: приди и владей нами, а мы ни в чем из твоей воли не выйдем и будем служить тебе, как дети отцу!
– А как же туровский князь? – недоумевал мужик в войлочной шапке, видно приехавший из села и в княжеских делах соображавший туго. В опущенной руке он держал короб с лямками, в котором лежало то ли зерно, то ли еще какой-то товар на обмен. – Или помер?
– Не помер, а за море куда-то ушел. В Угорскую землю!
– Угорщина не за морем! – подала голос другая девушка, в свите из красновато-коричневого сукна и с беленькой косынкой на голове. За ее спиной стояла нянька, еще крепкая женщина, и слегка тянула девушку за рукав, намереваясь увести, но та не обращала на нее внимания. – Дура ты, сама не знаешь, что говоришь!
– Это я-то дура! – Нарядная красавица уперла руки в бока и двинулась на нее. – Своими ушами я все слышала!
– Не могла ты такой брехни нигде слышать, кроме как у собак под забором! – не сдавалась девушка в косынке. Румянец на ее щеках разгорался от негодования все ярче. – Чтобы Туров сам от Вячеслава Владимировича отрекся и другого позвал! Не может такого быть! Туровской землей киевские князья владеют, и раз киевский князь сына туда посадил, другого там быть не может!
– А вот было, было! Вячеслав ушел незнамо куда, а свою волость бросил, вот они и зовут княжить Юрия Ярославича!
– Да ведь он не пойдет!
– Еще как пойдет!
– Не посмеет он своего тестя…
– А вот увидите!
– Да что ты понимаешь в этих делах, холопка!
– А побольше твоего понимаю! – завопила в ответ красавица с длинной косой, не опровергая, впрочем, своей принадлежности к холопам. – Это ты за печью сидишь, а я день и ночь в княжьих палатах! Я все князевы дела знаю, как и бояре не знают!
