– Возможно, сын мой, возможно. Благодарю за это всех богов. Слушай. Назад тому сорок пять лет все мы, готы, много сотен тысяч, с женами и детьми, – были заперты в горном ущелье. Положение наше было отчаянное. Брат короля был разбит и убит при вероломном нападении, и все съестные припасы, которые он должен был доставить нам, захватили враги. Мы сидели в скалистом ущелье и терпели такой голод, что ели траву и кору. Позади нас возвышались недосягаемые скалы, слева, впереди и справа в узком проходе находился враг, втрое превышавший нас численностью. Много тысяч из нас уже погибло от голода и холода. Двадцать раз старался великий король пробиться через проход, и все напрасно. Мы готовы были отчаяться. И в это время явился к нам посланный от императора Византии. Он предложил нам жизнь, свободу, вино, хлеб, мясо, – и все это под одним только условием: мы должны разъединиться, по четыре, по пять человек, мы должны быть рассеяны по всему всемирному государству римлян. Никто из нас не должен больше жениться на готской женщине, никто не должен учить своих детей языку и обычаям готов, самое имя готов должно исчезнуть с лица земли, мы должны стать римлянами. Услышав это, король наш вскочил, созвал весь народ, изложил все эти требования в пламенной речи и затем спросил: желаем ли мы жить на свободе, отказавшись от своего языка, нравов, народа, или предпочитаем умереть вместе с ним? Пламенная речь его проникла в сердца всех собравшихся людей. Его воодушевление разлилось по всему войску, точно пламя пожара по сухим стволам деревьев во время лесного пожара, – ив ответ, точно рев моря, раздался крик сотен тысяч храбрецов, которые, размахивая мечами, бросились к проходу, – и греков как не бывало, а мы прошли освобожденные, победителями.
Гордостью блестели глаза старика, когда он продолжал, – Только это одно может спасти нас и теперь, как тогда: если готы почувствуют, что они сражаются за самое великое благо на земле, за то таинственное сокровище, которое лежит в языке и нравах народа, – тогда мы можем смеяться над ненавистью греков и кознями вельхов. Вот почему прежде всего я прямо и серьезно спрашиваю вас, чувствуете ли вы так же ясно, полно, так же сильно, как и я, что эта любовь к нашему народу составляет наше самое драгоценное сокровище, самый сильный щит? Можете ли вы сказать, подобно мне: мой народ – для меня самое главное? Все, решительно все другое – ничто в сравнении с ним, и ему я принесу в жертву и себя, и свое имущество. Можете ли вы и готовы ли повторить все это?
– Да, я хочу и могу! – в один голос ответили четыре человека.
– Хорошо, – продолжал старик, – это хорошо. Но Тейя прав, не все готы чувствуют теперь то же, что чувствуем мы, а между тем они должны чувствовать так, иначе мы не можем помочь себе. Итак, клянитесь мне, что с сегодняшнего дня вы будете неусыпно стараться вселить это чувство, как в самих себя, так и в сердца всех людей, с которыми вам приходится сталкиваться и иметь дело. Многих, очень многих ослепили блеск чужеземцев. Многие переняли греческую одежду, римские мысли, и стыдятся имени варваров. Они стараются забыть сами и заставить и других забыть, что они готы, – о, горе этим глупцам! Они вырвали сердце из своей груди и хотят жить после этого. Они подобны листьям, которые с гордостью отделяются от ствола. Но подует ветер и занесет их в тину и болота, где они сгниют. Ствол же устоит против бури и сохранит живым то, что верно держалось на нем. Вот почему вы должны всюду и всегда будить свой народ и напоминать ему о его достоинстве. Рассказывайте мальчикам древние саги о битвах наших предков с гуннами, о их победах над римлянами. Мужчинам объясняйте угрожающую нам опасность, внушайте им, что спастись можно, только сохраняя народность. Убеждайте своих сестер, чтобы они не увлекались римлянами. Своих невест и жен учите, что они должны жертвовать всем, – собою, вами, всем имуществом, – ради счастья добрых готов. Чтобы, когда явятся враги, они нашли здесь народ сильный, единодушный, гордый, о который все их усилия разобьются, как волны о скалы. Хотите ли вы помогать мне в этом?
– Да, – ответили они, – мы готовы.
– Я верю вам, – сказал старик, – верю простому слову вашему, и не для того, чтобы крепче связать вас, – потому что разве можно чем бы то ни было связать лицемерного? – но потому, что я остался верен старым обычаям нашим и считаю, что лучше удастся то, что совершено по обрядам отцов. Следуйте за мной.
С этими словами он взял в руки факел и пошел вперед, через все здание храма, мимо развалившегося главного алтаря, мимо ряда разбитых статуй древних богов, спустился по ступеням лестницы и вышел на открытый воздух. Все молча следовали за ним.
Пройдя несколько шагов, старик остановился под громадным старым дубом, могучие ветви которого, подобно крыше, защищали от дождя и бури. Здесь все уже было приготовлено для принесения самой торжественной клятвы по древнему, еще языческому обряду германцев.
Под дубом была вырезана полоса густого дерна шириною в фут, и длиной в несколько аршин. Средняя часть этого дернового пояса была приподнята и держалась на трех длинных кольях, воткнутых в землю. Под этой дерновой крышей свободно могли стоять несколько человек.
В вырытом рву стоял медный котел, наполненный водою, а подле него – первобытный острый боевой нож: ручка из рога зубра и клинок из кремня.
Старик вошел в ров, воткнул свой факел в землю подле котла, обратился лицом к востоку и склонил голову. Затем, приложив палец к губам в знак молчания, кивнул головою остальным, чтобы они вошли.
Все четверо молча подошли и стали – Витихис и Тейя с левой стороны, а оба брата – Тотила и Гильдебад – с правой. Затем все пятеро взялись за руки, образуя цепь.
Через несколько минут старик выпустил руки Витихиса и Гильдебада, стоявших рядом с ним, и опустился на колени.
Прежде всего он взял полную горсть черной лесной земли и бросил ее через левое плечо. Затем зачерпнул другой рукой воды из котла и выплеснул через правое плечо. Потом подул перед собой и взмахнул факелом над головою, справа налево. После этого он опять воткнул факел в землю и проговорил вполголоса:
– Слушайте меня, ты, старуха земля, и вы, бушующие воды, и легкий воздух, и пылающий огонь. Выслушайте меня внимательно и сохраните мои слова. Вот стоят пять человек из племени Гаута: Тейя и Тотила, Гильдебад и Гильдебранд, и Витихис, сын Валтариса. В тишине ночи пришли мы сюда, чтобы составить братский союз на веки вечные. Мы должны быть братьями в мире и вражде, в мести и в правде. Надежда, ненависть, любовь и страдание, – все у нас должно быть одно, как в одну каплю сливается кровь наша.
