— Науки палеонтология и геология занимаются — каждая в своей области — исследованием и изучением истории земли. История земли, граждане, — это величественное понятие! Ведь это те миллионы и десятки миллионов лет, которые прожила наша земля еще до появления на ней человека… Сколько изменений претерпела земная кора. Какие только чудовища ни дышали тем воздухом, которым теперь дышим мы. Какие причудливые растения украшали собой совершенно непривычные нашему глазу виды. Но земная кора под влиянием подземной, вулканической деятельности трескалась, ломалась и погребала в своих недрах и животных и растения и меняла свой внешний облик до полной неузнаваемости…
Чтобы не путаться, следует помнить, что наука, занимающаяся изучением истории человека, — называется археологией. Геология же и палеонтология изучают все, что касается истории земли до появления на ней человека, а это произошло больше чем пятьдесят тысяч лет тому назад… Ну-с, что еще вы хотите знать?
— Да, ведь, как сказать? Больше, пожалуй, и ничего. А? Васька?! — вопросительно глянул Френкель на спутника. Тот промычал что-то в ответ, тогда Френкель вскочил и так яростно затряс старичка за руку, что тот раскрыл рот, собираясь звать на помощь…
— Ну, что же, найдешь ты мне человека? — спросил Френкель, когда они очутились на Пречистенке. — Только надежного, понимаешь? А то мой профессор, француз-то, уж очень о своем Альфонсе горюет…
— А куда ехать? — спросил Васька задумчиво.
— Да в Монголию же, Шут Иваныч, в Монголию, — разве я тебе не говорил? И вот, исследовать всякую эту палеонтологию.
— Слушай, Френкель, — торжественно сказал Васька, останавливаясь. — Если райком разрешит, то поеду я сам.
— Ты-ы?… — растерянно глянул Френкель. — Да ты разве годишься в технические помощники?
— Разберусь как-нибудь!
— Слушай! Васька! Да ведь ты же организатор… активист?!
— Между нами говоря, Френкель, — не могу я быть активистом… в этой обстановке. С удовольствием удеру куда-нибудь… хоть к черту на рога.
— Значит, едешь?
— Еду.
— Ну, так черт же тебя дери совсем! — в полном восторге воскликнул Френкель. — В таком случае и я с вами!
И они ввалились в номер профессора Дормье.
— Вот вам помощник! — закричал еще с порога Френкель. — Вуаля.
— Кескесе ву парле франсе?[3] — спросил профессор.
— Нейн, — ответил за Ваську Френкель. — Он по-французски не говорит, да это все равно, он потом научится. Я буду за переводчика. Я хоть и не говорю, да зато все понимали. Ведь понимаете, я тоже решил с вами ехать. Да, да. Я тут махонький гонорар в одном журнале подцепил — за уральские очерки, так мне хватит. Такая компания будет, что держись, — в восторге заорал Френкель. — Такого динозавра разыщем, не простого, а с кандибобером! Правильно, что ли, профессор? Же резон, не се па?[4]
— Динозаурус, — обнаруживая великолепные золотые зубы, заулыбался профессор Дормье. — Та-ва-ри-щи! Вив ла палеонтоложи! (Да здравствует палеонтология!).
— Палеонтоложи? Конечно, вив! — воскликнул Френкель. — Учись, Васенька! Э, да что там! Мы его самого по-русски научим, времени хватит. Правильно что ли, профессор?
Профессор отступил на шаг назад, напыжился, покраснел и внезапно выдавил из себя:
— Прра-виль-на. Ка-то-ры тщасс?
— Да что там, он уже болтает по-русски, — слышишь, Васька, — обрадовался Френкель. — Ну, профессор, пока — о ревуар! Ваське в райком нужно за разрешением, а я за кирками да мотыгами, — вот по вашему списку… Айда, Васька! О ревуар, мусье профессор!
Так встретились в первый раз эти три совершенно разных человека, которым суждено было пережить совместно длинный ряд далеко не обыкновенных приключений. Из них — профессор Дормье ехал с совершенно определенной научной целью; Ваське Свистунову нужно было взглянуть на себя и на свою работу со стороны; и только Френкель, вполне откровенно и отдавая себе в этом отчет — ехал искать именно приключений.
… И вот, член Французского Республиканского Палеонтологического Общества Жан-Мария-Франсуа Дормье, профессор трех университетов, кавалер ордена Почетного Легиона, и прочая, и прочая, — несется, подпрыгивая на каждом ухабе, — куда-то в даль пустыни, среди высокой и жаркой травы; несется он, и на очень странном сооружении, которое только с приблизительностью можно назвать повозкой. Сбоку и сзади, с гиком, криком и улюлюканьем вскачь несутся верховые в нелепых остроконечных шапках и в халатах… Но самое главное во всей этой бредовой скачке это то, что можно назвать движущей силой. От повозки вперед протянуты оглобли, к ним привязан поперечный брус; концы его с обеих сторон грудью и руками поддерживают двое всадников — и в отчаянной скачке увлекают колесницу с профессором вперед… Когда эти всадники устанут — они тянут брус со всем грузом вперед не меньше чем лошади — под ними раздается свист, сзади или сбоку подлетают двое верховых на смену, на полном скаку подхватывают брус — и чертова колесница, не замедляя темпа, вновь и вновь устремляется в жаркие объятия пустыни.
Профессор Дормье — в Монголии, и его почетным транспортом по открытому листу из Верхнеудинска препровождают в столицу Монгольской Народной Республики — Улан-Батор-Хото (Красный Богатырь)…
Справа от профессора сидит товарищ Френкель и чертыхается на каждом ухабе. Васька Свистунов остался в Кяхте упаковывать на грузовик Центросоюза багаж экспедиции — и выедет позднее. Френкель держится руками за сиденье — и проклинает себя за то, что не остался с Васькой.
Но профессор Дормье доволен: он — в сердце Азии, где сделано столько великих открытий… В мечтах он уже открыл столько гигантских костей неведомых чудищ, что ахнул этот шарлатан, профессор Ж. Чалленджер… Вся ученая Европа, обе Америки дивятся этим открытиям… Но профессор Дормье — не честолюбив и не тщеславен: он отклоняет приглашение на все эти конгрессы, избрания в члены разных обществ и — даже ордена… Ему нужно только одно: во чтобы то ни стало собрать скелет нового, невиданного экземпляра ископаемого….. Но допустим, скелет уже собран, — он достигает 50 метров в вышину и 175 в длину, — все поражаются, и восхищенный ученый мир на торжественном собрании присуждает новому чудовищному ящеру имя Динозавра Дормье, Дормьезавра… И тогда…
— Ччччерт! — раздается рядом, и профессор летит параболой через борт повозки.
