– Зачем я спасаю его? – тихо бормотал загадочный старик. – Какая сила заставляет меня делать то, что я теперь делаю? На что еще нужна жизнь высшим существам, управляющим всем в этом мире? Судьба бережет его. На что?
Вадим не приходил в себя даже тогда, когда Мал уложил его в своей лачуге. Как ни крепка была его натура, не выдержала она все-таки перенесенных потрясений и надломилась. Молодой старейшина в беспамятстве метался, стонал, и только снадобья, которые давал больному старый Мал, несколько успокаивали его.
Долго он был между жизнью и смертью.
Но крепкая натура, наконец, взяла свое и одолела недуг. Мало-помалу Вадим стал приходить в себя.
Мал без устали ухаживал за ним
– Вставай, вставай! – говорил он, когда Вадим несколько окреп. – Собери свои силы, тебе предстоит далекий путь!
– Путь! Куда? Я хочу остаться здесь, старик, я хочу умереть на родимых берегах.
– Нельзя! Здесь жизнь твоя подвергается опасности!
– Какой? Разве не все еще миновало для меня! Разве новые удары готовит для меня в грядущем судьба?
– Почем знать!
– О, старик! Я верю тебе! – вскричал в волнении Вадим. – Что ты сказал мне, исполнилось! Умоляю тебя, скажи еще раз, что ждет меня в грядущем? Молю тебя.
Мал усмехнулся и загадочно покачал головою.
– Пожалуй, я могу сказать тебе это! – отвечал он.
– О, скорее, не томи меня!
– Мне не надо даже спрашивать судьбу, чтобы ответить тебе на этот вопрос. Все ясно и так. В грядущем ждет тебя то же самое, что и всех других.
– Но что?
– Смерть!
Ответ был прост, но на Вадима он произвел ужасное впечатление. Со стоном опрокинулся он на свое ложе, бешенство отразилось на его лице.
– Или ты хочешь быть вечным? – спросил, заметив его волнение, Мал. – Напрасно! На земле все смертно!
– Не то, Мал, не то! – закричал Вадим. – Совсем не то! Но скажи мне, неужели я погибну от руки заклятого моего врага?
Старик снова покачал головой.
– Нет, высшие существа не судили тебе этого! Твой враг будет неповинен в твоей смерти.
Вздох облегчения вырвался из груди Вадима.
– О, тогда я не страшусь умереть! – произнес он. – Тогда я уверен, что найду случай отплатить врагу за все и насладиться его предсмертными мучениями.
– Не надейся на это! Не забывай, что я уже однажды сказал тебе. Твой враг – любимец судьбы, и она свято будет хранить его от всех несчастий. Не удастся тронуть волоса на голове его. Но перестанем говорить об этом. Помни, ты должен уйти отсюда, потому что жизнь твоя здесь не в безопасности.
В самом деле, Вадим прекрасно понимал, что оставаться на Ильмене для него не было ни малейшей возможности. Господствовавшие тогда в Приильменье норманны не оставили бы в живых прославившегося своей храбростью князя.
Едва поправился он, сейчас же ушел с ватагой удальцов, которых собрал для него Мал, на Днепр, где и оставался до тех пор, пока туда не прибыли со своими дружинами Аскольд и Дир.
Опять явились ненавистные враги, и Вадим теперь спешил вернуться в Приильменье. Он слышал, что свободное вече призвало из-за моря какого-то Рюрика с двумя братьями на княжение, но кто это был – он даже и не подозревал.
Пришел он как раз в то время, когда ильменская вольница воспрянула духом. Тяжела показалась ильменцам власть княжеская и вспомнили о Вадиме.
– Эх, когда бы был Вадим! – говорили в родах. – Справились бы мы с князем.
– Только Вадим против него и мог бы пойти!
– Немало бы народу за ним последовало!
– Воскресла бы вольность славянская!
Кое-где в родах прислушивались к этим разговорам, но пока что они велись втихомолку, шепотом, а потому и не достигали Рюрикова городища.
Очутившись в родимых местах, Вадим прежде всего позаботился о разведке. Он решил пока никому не объявлять о своем возвращении, а разузнать, кто такой Рюрик, какое положение занял он, велика ли его охрана и как можно было бы вести с ним борьбу.
Однажды, одолеваемый мрачными думами, Вадим на легком челноке подплыл к Рюрикову городищу и заметил, что около княжеских хором стояли толпы людей и по Волхову у берега островка зачалены были челноки и ладью. Среди них одна особенно выделялась убранством.
– Здесь кого-то ждут? – спросил Вадим у старика, сидевшего на корме лодки, к которой подтянулся на своем челноке.
– Князя нашего, солнышко красное ждем, – последовал ответ, – в Новгород на вече он отправляется пред отъездом своим к кривичам, так вот мы и собрались приветствовать его.
Вадим остался ждать появления князя.
Громкие радостные крики заставили его приподняться в лодке.
Из ворот городка, окруженный толпой дружинников, приветствуемый громкими восторженными криками народа, выходил тот, кого он считал своим заклятым врагом.
Кровь ударила в голову Вадима.
Да! Это – он, заклятый его враг! Как он статен, величав, могуч, как радуется при виде его народ. Но недолго! Вадим вернулся, и теперь между ними начнется последняя решительная борьба.
Крепко стиснув зубы, отчалил Вадим свой челнок.
А Рюрик, не подозревая, что его кровный враг так близко, садился в свою ладью. Нехорошие вести принесли ему из земли кривичей. Нежданно умер в Изборске брат его Синеус, и кривичи звали к себе князя, опасаясь, что, оставшись без правителя, они снова станут жертвами своих родовых раздоров.
Рюрик решил не медлить и оправился в путь, объявив о своем отъезде новгородскому вече.
Вадим видел, как поплыли по Волхову ладьи с князем и его дружиною, и скрежетал зубами, слыша громкие клики провожающего своего князя народа.
«Вадим вернулся», – эта весть с быстротою молнии пронеслась по всему Ильменю. Такого известия было вполне достаточно, чтобы поселить надежду в сердцах недовольных.
– Будет дело мечам! Сумеет он отстоять страну родную! – говорили в приильменских селениях.
– Много за ним пойдет народу! Храбрый он вождь!
– Свой, настоящий, не чужой!
– Только бы Нов-город подался, в родах удальцы найдутся.
– Ладно ли только? Ведь снова польется кровь, – пытались вразумить более благоразумные.
– Польется в последний раз. Прогоним Рюрика, возьмем себе князем Вадима! Выберем его, как того выбрали.
– И он нам правду даст!
– Да какую еще правду-то – свою, а не варяжскую.
Заволновался, зашумел Ильмень, зазвенели мечи в родах славянских.
И время для возмущения было как нельзя более удобное. Князь отсутствовал, уехал он с дружинами своими к кривичам. Горе нежданно подкралось к Рюрику. Узнал он теперь, что умер почти одновременно с братом Синеусом и другой его брат – Трувор; волей-неволей пришлось князю покинуть Ильмень.
