Август II любил, когда хотел рассеяться, поездить по стране.
В пригожий июльский день, задолго до полуденного зноя, возле королевского замка уже стояли готовые в путь лошади. Накануне один из сотрапезников короля рассказал ему об удивительной горе, будто сбитой из железных столпов, о высившемся на ней столпенском замке. Король горы той не помнил, и ему захотелось поехать туда.
Роса еще покрывала деревья и травы, солнце медленно поднималось над землей, а кони уже ржали у крыльца, и многочисленные слуги суетились, заканчивая приготовления к дороге. Король собрался было уже сесть на лошадь, как появился Заклика, посланный графиней узнать, куда государь ехать изволит.
– Скажи своей госпоже, что я еду посмотреть Столпы, – сказал король, – если желает, пусть догонит меня, ждать я не могу из-за жары, да и слишком долго пришлось бы ждать, пока она с нарядами управится.
Анна только что поднялась с постели и с раздражением смотрела в окно, сердясь, что ей не дали знать о поездке. Заклика принес ответ короля, да она и сама увидела его, садящегося на лошадь, и то, что Август не пожелал подождать ее, больно задело Анну. Она приказала седлать лошадей, пригласила Хакстхаузена и кое-кого из молодежи. Через полчаса все должно было быть готово. Анна решила догнать короля и тем самым доказать ему, что ей вовсе не надо долго наряжаться. Через полчаса все спутники ждали ее с лошадьми; белый арабский конь графини с длинной гривой, с седлом, обитым пунцовым бархатом и окованным золотом, ржал от нетерпения. Появилась Анна. Она была прелестна и восхитила всех своих поклонников. Костюм удивительно шел ей к лицу. На ней было широкое белое платье из тонкого шелка с золотой каймой, на голове маленькая голубая шляпка с белыми и голубыми перьями, такого же цвета шитый золотом полукафтан дополнял наряд. Графиня села в седло, – лошадь опустилась перед ней и тут же вскочила, дрожа от нетерпения.
– Его величество король вызвал меня на состязание, – сказала Анна с пленительной улыбкой, подняв хлыстик, рукоятка которого сверкала драгоценными камнями. – Прошло уже полчаса, как он отправился в путь, мы должны мчаться во весь дух, даже если лошади падут, даже если я шею себе сверну; кто верен мне – за мной!
Отважная амазонка повернула к воротам и, сдвинув брови, погнала лошадь прямо по улице. Заклика сопровождал ее с одной стороны, конюший с другой, чтобы в случае чего сдержать лошадь и прийти ей на помощь, остальные поскакали следом. Белый скакун понесся во весь опор, мост задрожал под копытами лошадей, вот и старый город остался позади, дорога вправо вела через лес к Столпам. К счастью, дорога была широкая, песчаная, время раннее и бодрящее, лошади отдохнувшие и сильные. Молча мчался в облаках пыли блистательный кортеж, словно подгоняемый ветром. Конь графини скакал впереди, Анна с пылающими черными глазами, разрумянившимся лицом и полуоткрытым ртом наслаждалась бешеной скачкой.
Они неслись по горам и лесам, по лугам и пустынным полям. Места эти были тогда мало заселены, только вендские деревеньки мелькали перед глазами – хаты с деревянными крылечками, навесами и высокими крышами прятались в вишневых садах. Встречавшийся изредка крестьянин снимал шапку перед невиданным чудом и не успевал он ответить, проезжал ли тут король, как всадники исчезали в тучах пыли. Лошади покрылись пеной, конюший после часа бешеной езды умолял графиню сделать привал. Козель и слушать не хотела, но, в конце концов, замедлила бег и осадила своего скакуна у ворот какой-то старой хаты. Остановились и остальные, лошади тяжело дышали и фыркали. В воротах стояла желтая изможденная женщина в дерюге, опершись на палку. Она посмотрела на всадников с полным безразличием, будто была из иного мира, и отвернулась. Один только раз встретилась она взглядом с Анной, и прекрасная Королева содрогнулась…
Кто-то спросил у женщины, давно ли проехал тут король, та покачала головой.
– А почем я знаю, что такое король, – сказала она. – У нас королей нет, наши померли.
Женщина произнесла эти слова медленно и равнодушно, на ломаном языке и с нездешним акцентом.
Пока ее расспрашивали, из дома вышел длинноволосый мужчина средних лет в синем камзоле с большими пуговицами, в коротких штанах и чучах. Он почтительно снял шляпу, поздоровался с прибывшими и сказал по-немецки с чисто саксонским выговором, что король и впрямь около часа тому назад проехал по дороге, но он так несся, что вряд ли удастся догнать его, разве что он отдохнуть надумает, да, пожалуй, до Столпов это ему не понадобится.
Графиня спросила, нет ли более короткой, пусть даже самой плохой дороги, но никакого другого пути не было, трясины, недоступные лошадям густые заросли пересекали долину справа. Потеряв надежду догнать короля, Анна спешилась, чтобы дать отдохнуть своим спутникам. Солнце припекало, хотелось пить; немец предложил нива. Этот кисловатый деревенский напиток показался всем божественным.
– Кто эта женщина? – спросила Козель у хозяина, кивнув на старуху, которая все еще стояла, опершись на палку, у ворот, не проявляя никакого интереса к прелестной даме.
Немец пренебрежительно пожал плечами.
– Это славянка, вендка! Никак не могу от нее избавиться. Она уверяет, что дом этот принадлежал когда-то ее отцу. Живет она где-то здесь поблизости под горой в выкопанной, а вернее, руками вырытой землянке. Чем живет – понятия не имею, бродит целые дни по моим полям и что-то бормочет; кто знает, может, бесовские какие заклятья! Колдунья она, вот что. Я ей денег предлагал, чтобы она ушла отсюда, но она ни с места, это, говорит, земля моих отцов, здесь я жила, здесь и помру. Часто ночью, когда воет вьюга, она поет, а нас мороз по коже продирает при звуках ее голоса. Да и гнать-то ее нельзя, – добавил он потише, – она много заклятий знает на нечистую силу, да и чары всякие страшные. – Помолчав немного, он добавил со вздохом: – Дьявол ей ворожить помогает… и никогда она, можно сказать, не ошибается.
Графиня, заинтересовавшись, с любопытством окинула старуху взглядом и подошла к ней поближе. У нее одной хватило смелости, остальные, услышав про колдунью, предпочли отойти в сторонку.
– Как ее звать? – спросила Анна немца.
Хозяин постоял в нерешительности, потом прошептал:
– Млава.
Анна с трудом расслышала имя, но старуха сразу зашевелилась, подняла изможденное лицо, гордо встряхнула длинными, свисавшими в беспорядке волосами, и как бы оскорбившись, стала искать черными своими глазами преступника, осмелившегося произнести ее имя.
Графиня Козель, не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих, подошла медленным шагом к старухе. Обе женщины с минуту смотрели друг другу прямо в глаза.
