Питер закрыл ей рот поцелуем, и, услышав сдавленный крик, не останавливаясь, ответил:
«Знаю. И так будет всегда, любимая».
Летний закат играл над Темзой — золотом, багрянцем, алыми лучами заходящего солнца.
Марфа замедлила шаг, и, держа невестку под руку, тихо сказала: «Ну, ты все знаешь. И все у вас хорошо будет, милая».
Анушка, на мгновение, поднесла маленькую руку свекрови к щеке и ответила: «Спасибо вам, матушка».
— Поживете сами в городской усадьбе, — Марфа улыбнулась, — кладовая там полна, а мы через неделю и вернемся уже, как Питер отдыхать закончит.
Лодка — с бархатным балдахином, убранная цветами, — покачивалась у пристани. «Ну, с Богом, — Виллем перекрестил молодых, — через час уже и в Лондоне будете, твой муж хорошо гребет, я его сам учил».
— Иди-ка сюда, — Марфа поманила сына к себе и что-то ему шепнула. Уильям чуть покраснел и ответил ей на ухо: «Ну что вы, матушка, не мальчик же я, потерплю».
— А то вас в Северное море унесет, — усмехнулась мать, и, полюбовавшись невесткой — Анушка переоделась в шелковое сари темной меди, каштановые волосы были распущены по плечам, и украшены венком из роз, — поцеловала смуглую, мягкую щеку.
— Ну, все, скоро увидимся, милые мои, — она помахала вслед лодке и Виллем смешливо сказал: «Пожалуй, рано еще миссис Стэнли в отставку уходить, хотя она все грозится».
— Конечно, рано, — согласилась Марфа, и, расстелив шаль на траве, улыбнулась: «Посидим?».
— А ты все с букетом от Яна, — адмирал опустился рядом и обнял ее за стройные плечи.
«Конечно, — Марфа поднесла цветы к щеке, — уж как мне этот внук достался, Виллем, — так ни один не доставался».
Он положил бронзовую голову к себе на плечо, и ласково сказал: «Отдохни, любовь моя.
Смотри, закат, какой красивый, сегодня».
Марфа посмотрела на играющее огнем небо над Темзой, и, взяв его за руку, прижавшись к ней губами, улыбнулась: «Ветер будет, Виллем».
Эпилог
Арктика, сентябрь 1615 года
Капитан Николас Кроу проснулся еще до рассвета. В каюте было тепло, и, он, не открывая глаз, потянувшись, вдохнув горьковатый запах апельсина, спокойно подумал: «Если мы этой неделей не увидим открытой воды, придется вставать на зимовку. И так уже — четвертый месяц вдоль побережья ползем».
Он поцеловал рыжие, мягкие волосы Констанцы, и, одевшись, взяв шпагу, заглянул в соседнюю каюту — к сыновьям. Питер спал, разметавшись на спине, в кулачке мальчика был зажат маленький, деревянный, искусно выточенный корабль. Джордан, что лежал на нижней койке, спокойно сопел, уткнувшись в подушку, свернувшись в клубочек.
Капитан перекрестил детей, и, вздохнув, надев меховую парку, — ночи были уже холодными, — поднялся вверх по трапу.
— Что там у нас? — спросил он первого помощника, глядя на тусклую, еле заметную багровую полоску, висевшую у них за спиной, на востоке. «Какой лед был ночью?»
— Пока тот, что мы разбиваем, — вздохнул тот, — но, сами знаете, капитан, — моряк пожал плечами, — еще неделя, и «Ворон» встанет.
Николас погладил по голове Тунерка, что лежал у румпеля, и посмотрел вокруг. «Ворон» шел в узком, тихом проходе среди льдов, по левому борту, в сумраке, была видна темная полоска земли. «Даже белых медведей уже месяц, как не видели, — хмыкнул про себя Николас. «Только тюленей, и тех, — изредка. Не говоря уже о людях».
— Да тут и не живет никто, — глухо сказал первый помощник из-под мехового капюшона парки.
«Ад, капитан, вот что это такое. Ледяной ад».
— Ну что за суеверия, — поморщился Николас, и, вскинув голову, крикнул: «Эй, на марсе, что там впереди?»
— Льды, капитан, и больше ничего, — раздался усталый голос матроса сверху. «Ворон» чуть поскрипывал под легким западным ветром, и Николас, взяв подзорную трубу, подумал:
«Если мы сейчас упремся в ледяное поле, надо будет послать партию охотников на землю.
Местные, наверняка, живут где-то рядом, просто немного дальше к югу».
— Дети еще спят, — раздался сзади тихий голос Констанцы. Николас повернулся, и чуть отодвинув ее капюшон, ласково поцеловал смуглый, высокий лоб. «Наверное, придется этой неделей встать, — тяжело вздохнул капитан и, посмотрев на серо-белые, бесконечные льды вокруг, добавил: «Не хотелось бы тут, конечно, но больше негде».
Констанца молчала. Николас увидел, как блестят ее темные глаза и торопливо, тихо сказал:
«Ну что ты, любовь моя, все будет хорошо. Припасы у нас есть, порох тоже — не пропадем».
Жена вдруг взяла у него подзорную трубу, и, не говоря ни слова, прошла на нос корабля.
Она долго вглядывалась в горизонт, а потом попросила: «Иди сюда, Николас».
Он увидел темную полоску неба над ледяной пустыней и, обернувшись к первому помощнику, велел: «Даже если промоина, по которой мы идем, закроется, я сам с киркой в руках первым спущусь на лед, и буду его разбивать. На западе открытая вода».
— Полынья, — пробормотал моряк, но прекословить не стал.
— Моя вахта, — Николас встал к румпелю и осторожно направил «Ворона» вперед — по узкой полоске воды. Констанца осталась на носу, и вдруг, повернувшись к мужу, сказала:
«Чувствуешь?».
Николас вдохнул легкий запах соли, и тихо ответил: «Да».
Над головой закричали, забили крыльями чайки, и он увидел очистившееся от туч, темно-синее небо. Ворон входил в огромное пространство воды, — без конца, чуть волнующееся, бьющее белыми гребнями волн о борт корабля.
— На запад, — стиснув зубы, приказал капитан Кроу.
— Нет, — внезапно приказала Констанца. «На юг. Следи за берегом, — она махнула рукой в сторону далекой, освещенной розовыми лучами солнца земли. «Мы огибаем мыс, — добавила жена.
Ветер задул сильнее, «Ворон» накренился, и капитан Кроу услышал сзади потрясенные голоса: «Что это?».
Корабль миновал землю, — Николас разглядел в подзорную трубу какие-то постройки из китовых костей, — и прямо по курсу капитан Кроу увидел простирающееся во все стороны море.
— Папа, — раздался снизу любопытный голосок Джордана, — что это?
Констанца взяла детей на руки, и, тряхнув головой, скинув капюшон парки, — рыжие косы забились на крепком, северном ветру, ответила: «Это Тихий океан, милые».
Питер оглядел лазоревыми глазами стаи чаек, темную, без единой льдины воду, и, положив руку на маленький, играющий алмазами крест, вдруг сказал: «Нам надо на восток. К Марте».
Николас наклонился, и, поцеловав мальчика в лоб, улыбнулся: «Обязательно, Питер.
Сначала пойдем на юг, а потом — дальше».
— Дальше, — повторил ребенок, и, вывернувшись из рук матери, уцепившись за борт «Ворона», еще раз шепнул, слушая крики птиц: «На восток».
