об одном непрофессиональном загусельщике, приехавшем в Киев из чужеземного города Леденца на своих кораблях. Его звали Соловей Будимирович. Этот заезжий гость прибыл в Киев к князю Владимиру с целью свататься к княжецкой племяннице Забаве Путятишне. Соловей Будимирович был гость богатый и знатный. О его игре в былинах говорится почти то же самое, что и об игре первых двух непрофессиональных загусельщиков. Соловей то увеселяет игрой свою мать, то сам забавляется со своею дружиною.
Играет Соловей в звончаты гусли…
Завеселяет он государыню-матушку,
Молоду Ульяну Васильевну.
Молоду свою жену.
Оксиньюшку, свою душу.
Здесь, кстати, упомянем еще и о Чуриле Пленковиче, который поступил в постельничьи к князю Владимиру; на Чуриле лежала обязанность потешать княжескую чету перед сном. Вот как об этом говорится в старинных русских песнях.
Стелет [128] перину пуховую,
Кладывает зголовьице высокое
И сидит у зголовьица высокого.
Играет в гусельки яровчаты.
Опотешает князя Владимира,
А княгиню Oпpaксию больше того.
К числу непрофессиональных скоморохов мы отнесем и Садко. Правда, сначала этот Садко был бедным гусляром, и скоморошество было его профессией. Он был до такой степени беден, что у него ничего не было, кроме гуслей; но потом он разбогател и сделался именитым гостем. Сначала Садко ходил по пирам бояр и богатых людей, потешая их своей игрой на гуслях, когда же его не звали на пир, то ему было скучно оставаться без всякого дела. Вот что про него поется в песне:
А прежде у Садко имущества не было,
Одни были гусли яровчаты.
По пирам ходил-играл Садко.
Садко день не зовут на почестен пир,
Других не зовут на почестен пир.
И третий не зовут на почестен пир, —
Потом Садко соскучился.
Что ему было делать? И вот вздумал он отправиться к озеру Ильменю и начинает там играть на берегу; его игра до такой степени понравилась морскому царю, что он обещал Садко дать и богатство, и счастье. Действительно, лишь только Садко вернулся, как его позвали на пир.
Вскоре после этого Садко разбогател, но и при богатстве он не бросил своего ремесла и по-прежнему являлся на пиры и играл на гуслях. Он до такой степени любил свои гусли, что когда ему выпал жребий быть выброшенным в море, то он в последний раз, перед смертью, захотел поиграть на своих гуслях и, обращаясь к своим людям, сказал:
Aй же, братцы, дружина хоробрая,
Давайте мне гусельки яровчаты,
Поиграть-то мне на остатнее:
Больше мне в гусельки не игрывати.
И, спускаясь в море, он берет гусли с собою. Он ни о чем не думает, как только о своем любимом инструменте, который доставлял ему столько наслаждения в жизни.
Мы уже упомянули, что скоморохи были всегда необходимою принадлежностью на всех пиршествах и на свадьбах. Они потешали гостей своею игрою, своими песнями и прибаутками. На пирах князя Владимира всегда присутствовали как профессиональные скоморохи, так и непрофессиональные, т.е. из его дружинников, о чем мы упоминали выше. Об этих пирах говорится в былинах:
Во стольном городе, во Киеве,
У ласкова государя, князя Владимира,
Было пированье, почестный пир,
Было столованье, почестный стол,
На много князи и бояра
И на pyccкие могучие богатыри
И гости богатые.
Будет день в половина дня,
Будет пир в полупире —
Князи и бояре пьют,
Пьют, потешаются.
И великим князем похваляются.
Но на этих княжеских пирах всегда раздавалась игра скоморохов-гусельников. Это подтверждается историческими свидетельствами; но с принятием Владимиром христианства духовенство, появившееся на Руси из Царьграда, стало порицать скоморошество, называя музыку, пение и пляску «бесовским наваждением». Но в то время народ еще жил полною силою творчества и мало сознавал, что песнь гусельника это угодие дьяволу. Сначала духовенство запрещало только духовным лицам присутствовать на тех пирах, где появлялись гусельники и скоморохи, а потом это запрещение распространилось и на мирян. Но какой мог быть пир и какое могло быть веселье без гусельника, скомороха, плясуна? Скоморохи потешали гостей своими песнями, присказками, прибаутками, и все это выходило у них и складно, и забавно. На каком-нибудь веселом пиру сидят гости за столом и бражничают, ведут серьезные разговоры, но лишь только появится скоморох-гусельник, зазвучит его инструмент под искусными пальцами игрока, как встрепенется стар и млад и начинает слушать игрока. Запоет скоморох какую-нибудь веселую песню, ногами притоптывает, плечами подергивает, головою покачивает, и гостям не удержаться, и они пускаются в пляс, и весело у них на душе; нет ни печали в сердце, ни заботы в голове. Богатые люди зазывали к себе скоморохов и не тогда, когда давали пиры, а иногда запросто, чтобы только развлечься от скуки, послушать веселые песни, забавные прибаутки. Так, например, в былинах рассказывается, как Терентьева жена приглашала к себе скоморохов в гридню «сесть на лавочки, поиграть во гусельцы и пропеть песенку».
Тогда «веселые молодцы»
Садилися на лавочки,
Заиграли во гусельцы,
Запели они песенку…
Относительно же присутствия скоморохов на свадебных торжествах упоминается в числе прочих скоморохов о Добрыне Никитиче, который, переодетый загусельником, является на свадьбу Алексия Поповича с Добрыниной женой, которая считала своего мужа погибшим. Затем в другой былине, о Садко, говорится, что когда тот спустился на дно морское, то царь-водяник говорит ему:
Поиграй, поиграй в гуселышки яровчаты.
Потешь, потешь на почестен пир:
Выдаю дочь свою любимую.
Если на свадебном торжестве не оказывалось скомороха, который мог бы потешить гостей, то это уже были свадьбы не свадьбы, пир не в пир. Так, в былине о Ставре Годиновиче упоминается об одном свадебном торжестве, на котором не нашлось скомороха-гусельника, и выражается [это] в следующих словах:
Зачем играть свадебку,
Некому играть в гусли на честном пиру,
Игр играть, напевов напевать.
Кроме того, мы находим свидетельство и в истории о том, что скоморохи присутствовали на свадьбах. Свадебный поезд, отправлявшийся в церковь, всегда сопровождали скоморохи и гусельники, что неоднократно порицало духовенство. Так, например, Кирилл, митрополит Киевский, порицал пляски, происходившие под звуки музыки на пирах
