Вечером они встали на якорь с подветренной стороны Кайо-Гранде, а утром снова вышли в открытое море. Наконец, они увидели вдали высокую горную гряду, у подножия которой узкой зеленой каймой раскинулась цветущее побережье, белые песчаные пляжи сменялись темными и зловещими мангровыми зарослями.
— Никто не говорил, что поблизости от залива Венесуэлы есть горы! — снова взревел капитан де Луна. — Кто мне скажет, черт побери, где мы находимся?
— Полагаю, к востоку от озера, — послышался дрожащий голос рулевого по прозвищу Без руля и ветрил.
— К востоку от озера? Очень мило! А где именно на востоке?
— Если вы сможете разогнать эти тучи, то я скажу, где именно, — ответил тот, не скрывая раздражения. — Не забывайте, что до сих пор лишь дон Хуан де ла Коса и дон Алонсо де Охеда видели это озеро. Причем ни тот, ни другой не оставили никаких заметок об этом открытии, — он поскреб пальцами в густых зарослях сальной бороды, полной вшей. — Порой я даже сомневаюсь, существуют ли вообще эта «маленькая Венеция» и озеро Маракайбо, — проворчал он. — Кто знает, может, карлик всё это просто выдумал?
— Этот карлик-бретёр — кто угодно, только не лжец, — заметил виконт. — Уж я-то хорошо его знаю, поскольку я — единственный на свете человек, который сумел одолеть его в поединке.
— Наслышан, — сказал Хусто Волосатый. — Ваш «подвиг» в свое время прославился, хотя, честно говоря, не могу признать, что заставить человека стоять на табуретке — это то же самое, что его победить. — С этими словами он указал в сторону далекого берега. — Будем искать бухту, или вы предпочитаете провести ночь здесь?
— Ищите бухту, где можно причалить, — последовал резкий приказ. — Быть может, мы встретим кого-то из туземцев.
И они их встретили, однако эта встреча не принесла ровным счёт никаких результатов. Нагие рыбаки недоверчиво приближались к кораблю, переговариваясь между собой на языке, незнакомом никому из членов команды. Сколько бы испанцы ни расспрашивали о деревне Кобинакоа или об огромном озере, ответом были лишь молчаливые изумленные взгляды. Восхищение причудливыми нарядами и сверкающим оружием вновь прибывших отбило у туземцев всякий интерес отвечать на глупые вопросы.
— Такое впечатление, что этот народ еще тупее, чем неотесанные гуанчи с Тенерифе, — разозлился де Луна. — Ни черта не понимают!
— Но мы ведь тоже не понимаем, что они хотят сказать, — резонно заметил Бальтасар Гарроте. — Но я-то не считаю себя тупицей. Наверное, нам не помешал бы хороший толмач.
— Сомневаюсь, что во всем мире найдется толмач, способный понять этих дикарей, — заметил Волосатый. — Звуки, которые они издают, не имеют ничего общего с языком жителей Эспаньолы.
Эти дремучие рыбаки, кстати говоря, принадлежали к береговой ветви племени каракасов, обитавших в горных долинах в глубине материка, чей язык и в самом деле был намного ближе к языку их грозных соседей, восточных карибов, чем к языку мирных северных гаитян, так что рулевой оказался прав, утверждая, что ни один европеец до сих пор не сподобился выучить этот язык, одновременно сложный и крайне простой.
К счастью для рулевого, той ночью небо оказалось необычайно чистым, и это позволило произвести расчеты и замеры, которые подтвердили опасения, что предательские течения отнесли корабль к востоку от курса. А значит, долгожданное озеро должно было находиться там, где Хусто и полагал – к западу от величественной горной гряды.
Неделю спустя они достигли пустынного берега полуострова Парагуана, миновали останки «Сан-Бенто» и вошли в широкий и тихий залив Венесуэла — ровно через два дня после того, как в него с другой стороны вошло «Чудо».
Должно быть, судьба улыбнулась капитану, сбив его с намеченного маршрута в самом начале пути, иначе медленный и непослушный корабль никогда бы не смог даже издали увидеть быстрое и лёгкое «Чудо».
Сейчас они лениво двигались в сторону узкого прохода, отделяющего залив Венесуэла от озера Маракайбо, не подозревая при этом, что корабль доньи Марианы Монтенегро успел высадить нагруженного подарками Якаре в его родной деревне и теперь беспечно скользит по теплым водам озера в сторону открытого моря, прямо к ним в лапы. О такой удаче виконт де Тегисе не мечтал даже в самых безумных фантазиях!
Извилистый пролив, соединяющий огромное озеро с морем, растянулся на двадцать миль, берега были низкими и песчаными, с пышной растительностью. Вода в избытке и удушающая жара превратили эти земли в настоящую оранжерею.
Отражение яркого солнца от поверхности залива слепило глаза и затрудняло видимость на большие расстояния, поэтому впередсмотрящий с трудом смог найти вход в пролив, прикрытый небольшими островками, но преодолев эти трудности и миновав узкую воронку входа, «Дракон» без дальнейших проблем поплыл по водам озера, настолько мутным, что рулевой стал опасаться не заметить мель.
Встревоженный Хусто Волосатый решил отправить вперед шлюпку, чтобы измеряла глубину, и продвигался очень медленно, хотя ему и кричали с носа, что глубина вполне достаточная.
— А что это тут плавает в таком случае? — сердито спросил он. — Похоже на жир, весь корпус измазан. Да сколько бы грязи не выбрасывать в озеро, все равно она не должна собираться вот так, если только здесь не мелководье.
Волосатый рулевой имел достаточно причин для беспокойства, поскольку течение сталкивалось с приливом, и нефтяные пятна, плавающие на поверхности воды, скапливались в бутылочном горлышке у входа и создавали впечатление мелей.
Несомненно, первопроходцы этих мест не знали об этом уникальном явлении, и неудивительно, что они принимали все меры предосторожности.
— Не нравится мне это место! — снова проворчал Хусто Волосатый, нервно выдергивая волоски из ноздрей. — Не нравится мне здесь, черт меня дери! Сам не знаю, как нас угораздило заблудиться среди этого чертова озера!
Капитану Леону де Луне пришлось признать, что и он не имел точных представлений об озере, но покидая Санто-Доминго, надеялся, что первой остановкой станет волшебная деревня Кобинакоа с домами на сваях, которую так расхваливал её первооткрыватель Алонсо де Охеда, и виконт не собирался сдаваться, когда до нужного места уже рукой подать.
— Уж если здесь смог пройти Алонсо де Охеда, то и мы пройдем! — заявил он. — Не вижу причин для беспокойства — если не считать этих черных пятен на воде. Пролив достаточно широк и глубок.
Они черепашьим темпом продолжали продвижение, поставив лишь фок и бизань, поймав достаточно ветра лишь для того, чтобы еле-еле перемещать неуклюжий «Дракон». А когда наконец увидели широкие воды озера, то прямо на них под всеми парусами шел корабль, изящный, как белый альбатрос, летящий над озером.
