Об учености молодого клирика ходили легенды. Раймонд, отпрыск изысканной и культурной Аквитании, сам никаких наук, помимо бранной, не постигший, гордился, что новый пастырь Антиохии способен ученостью поспорить с известнейшими богословами Парижа. Познания Эмери в греческом и латыни были бездонны, его научные труды и обширность сведений в древней истории добавляли блеска Антиохии и поднимали престиж княжества. По повелению папы римского ученый пастырь перевел с греческого на латынь писания Иоанна Златоуста. Но главное, прелат был знатным человеком благородного происхождения. Во всем христианском мире глава Антиохийской церкви пользовался великой и заслуженной славой. Он непременно будет князю верным духовным оплотом.
Вертоград Заморья не мог похвастаться такими образованными учеными, философами и богословами, как знаменитые в Европе парижский схоластик Пьер Абеляр или донесший до христианского мира математические познания Евклида и Востока Аделяр Батский. Здесь не оказалось знаменитых церковников, подобных богослову Гуго Сен-Викторскому, аббату Сугерию, историку Оттону Фрейзингенскому или Хильдегарде Бингенской, прославившейся явленными ей видениями и описавшей свойства многих лечебных растений, каннабиса в особенности.
На прозябающих в Леванте франков Европа поглядывала сверху вниз, как на богатых, алчных невежд, развращенных соседством с мусульманами, избалованных излишествами Леванта и годных лишь драться. Однако пребывание на Востоке привело не только к привычке регулярно купаться в термах с горячей проточной водой и к пристрастию к пряной и сладкой кухне. Франки были самыми умелыми и отважными воинами на земле, а их строительные достижения европейцам и не снились: в Утремере укрепления восполняли нехватку солдат, и все стратегически значимые места защищали гигантские крепости, построенные из камней песчаника, скрепленных меж собой особо крепким древнеримским раствором – из извести и песка с добавкой молотого ракушечника и пепла. Местные жители и магометанские пленники добывали камни, строили подъездные дороги, копали рвы. Даже рыцари не гнушались участвовать в строительстве. В случае надобности на речной переправе или на горном перевале в несколько месяцев мог быть возведен неприступный бастион с резервуарами, вмещающими озера воды, с концентрическими стенами, по которым могла бы проехать упряжка, с подземными ходами, с арочными сводами. Осаждая Триполи, франки умудрились водрузить башню на затопленных в море барках, они усовершенствовали европейские приемы обороны и взятия крепостей и позаимствовали у византийцев множество ухищрений – от страшного греческого огня, который мог потушить лишь песок, до сложных осадных машин.
Франки к тому же были еще и знающими правоведами. Свое новое государство, не отягощенное обычаями, обязательствами и традициями, латиняне старались сделать безупречным, возвести на фундаменте разумного и справедливого законодательства. Со времен завоевания Иерусалима все законы королевства заносились на свитки иерусалимских ассиз, хранящиеся в храме Гроба Господня. Каждый ордонанс, принятый Высшей курией Иерусалима, запечатлялся на отдельном пергаменте красными чернилами, заглавная буква выписывалась золотом, и доставать эти бесценные документы из запертых сундуков могли лишь король, патриарх и виконты королевства. Во всех своих решениях суды руководствовались этим сводом, дабы управлять, охранять, держать, руководить, вести и судить каждого по правде, по закону и по достоинству. Даже поганым язычникам было даровано правосудие. Но заносчивые европейцы не отдали должного повсеместному использованию договоров и правил, и глубочайший интерес жителей Утремера к применению и толкованию ассиз остался незамеченным.
Но главное – франки стали отростками, впервые пересаженными так далеко от своего европейского древа в чащу иноверцев. Пока в Европе люди только слыхали, что в неведомых странах проживают химеры, грифоны, киноцефалы, люди со ртами и глазами на теле и прочие диковинные чудища, франки наглядно удостоверились, как велик и разнообразен этот мир. Им приходилось жить бок о бок с чуждыми им существами – с племенами, у которых были совершенно незнакомые европейцам наречия, внешний вид, обычаи и вера. Подобная близость невольно расшатывала привычные представления.
Через греков и мусульман до латинян доходила древнегреческая ученость. Ученый приор из Триполи, Гийом де Валенс, добрый приятель и ученый собеседник Эмери, перевел с арабского книгу познания Аристотеля «Secretum Secretorum», в которой обсуждалось множество полезнейших наук, от управления государством до астрологии, алхимии, медицины и магии. Однако всех накопленных познаний и умений, безграничной любви к Творцу, к его Земле, бесспорной правоты, упорства, героизма, отваги и силы франкам почему-то не хватало для окончательной победы над врагами.
Его высокопреосвященство Эмери, новый глава церкви и умнейший в Палестине человек, уверял, что окончательному торжеству латинян мешали их грехи.
– Вряд ли у нас больше грехов, чем у врагов креста, – недоумевала Констанция.
– Всевышний ревнив и возлюбленных своих сынов испытывает строже. Еще Марк Аврелий учил, что настоящий способ мстить врагу – это не походить на него. Франки, без сомнения, страстно любят Иисуса Христа, но, к сожалению, гораздо меньше любят Его заветы. Милосердие важнее силы, а мудрые правители нам нужнее, чем отважные воины.
Эмери говорил еще долго и наставительно, однако, чем больше библейских сравнений и латинских цитат приводил всезнающий пастырь, тем очевиднее становилось, что вся мудрость ученого патриарха, вся его набожность, все благочестивые изыскания в святых текстах и любознательные копания в античной трухе – все было напрасно. Один Бог знал, как победить Занги, но никому, включая его высокопреосвященство, верного пути не открыл. Зато мудрой правительницей вполне способна быть и женщина. Если Господь не побрезгует помощью Констанции, она, со своей стороны, воспользуется даже помощью ни на что доброе не годных мусульман.
Ника обходила деловой центр Иерусалима в поисках нотариуса. Ее «сузуки» было сто лет в обед, но, отдав Итамару все права на хозяйку машины, следовало оформить доверенность и на сам автомобиль. Входы в старые здания, построенные еще при британском мандате, были увешены латунными табличками офисов, но Нике не везло – она обходила подъезд за подъездом, терпеливо поднималась по стертым мраморным ступенькам, потерянно бродила по длинным темным коридорам, стучалась в закрытые двери, но все нотариальные конторы оказывались либо наглухо запертыми, либо оснащенными ничего не знающими и не ведающими секретаршами. Создавалось впечатление, что на Ближнем Востоке адвокаты c правом капать растопленным сургучом встречаются реже, чем амурские тигры на Дальнем.
