Небеса благоволили к молодой женщине. Она счастливо разрешилась прекрасным как ангел младенцем. Доктор, отважно сражавшийся за ее жизнь, смертельно устал и выглядел словно привидение. Бирон щедро наградил Кука деньгами и драгоценностями, пообещал лично принять участие в его дальнейшей карьере и доставил домой в своей карете с четверкой лошадей, запряженных цугом.
А теперь мы с полковым командиром сидели и пили на брудершафт. К тому моменту я мало что соображал, заплетающимся языком что-то рассказывал кивающему как китайский болванчик Густаву. Мы, два немца, горячо обсуждали будущее нашей, да-да, именно нашей России.
– Это будет трудно, Дитрих, но, клянусь самым дорогим, что у меня есть, – новорожденным сыном, мы с тобой многое сделаем! На этой земле родился мой Карл, и только поэтому она уже заслужила право стать счастливой! Мы с тобой еще обсудим наши планы, но уже на трезвую голову, а сейчас… ик…. выпей со мной до дна.
Только на третьи сутки я вернулся в нашу избушку и забылся мертвецким сном. Бирон разрешил не показываться на службе до начала следующей недели. Каюсь, что забыл похлопотать о кузене, и несчастному юноше несколько дней приходилось бросать на меня завистливые взоры. Его по-прежнему ждали кирка и носилки, в то время как я мог предаваться сладчайшему ничегонеделанью.
Затем в моей жизни произошли очередные изменения. Прискакал вестовой из штаба и передал приказ сегодня же явиться в Летний дворец, чтобы предстать перед ее величеством. Понятно, что событие это, мягко говоря, неординарное, поэтому мы с Карлом драили мундиры, пока не привели их в полный порядок. Пуговицы сверкали, выскобленные бритвой щеки блестели. Один из офицеров по такому поводу отправил за нами свой экипаж.
Чижикова и Михайлова вызвали тоже. Их доставил полковой извозчик. Гренадеры довольно улыбались и, судя по блестевшим глазам, где-то уже успели принять для храбрости. К счастью, мужики были в нужной кондиции, иначе императрица, которая после гибели мужа-алкоголика, всеми фибрами души ненавидела спиртное, могла бы разгневаться, а попасть под тяжелую руку Анны Иоанновны никому не посоветовал бы.
Как я ни искал, ни спрашивал, Михая нигде не было, и никто из знакомых не мог сообщить, где пропадает столь дорогой моему сердцу поляк. Нетрудно сложить два и два, чтобы прийти к элементарному выводу: похоже, у них с Ушаковым своя свадьба. Возможно, совсем скоро Михай вынырнет в каком-то совсем неожиданном для меня качестве. Я искренно помолился за то, чтобы у них с Ядвигой все было хорошо.
Горели масляные лампы и разноцветные свечи. Лакеи с подносами, полными фруктов и напитков, обходили гостей. А их было немного, преимущество люди военные: драгунский офицер без глаза и с перевязанной рукой (его раненым доставили из Крыма, где сей драгун изрядно отличился), армейский капитан, тоже герой Турецкой войны, сержант, которому удалось найти месторождение, богатое железной рудой, моряки, отвечавшие за спуск на воду нового фрегата. Компания подобралась хорошая, и хотя первое время все держались особняком, томительное ожидание заставило нас сойтись поближе и перекинуться парой общих фраз.
Раздвинулись бархатные завесы, шурша шелковым платьем, появилась императрица в сопровождении герцога Бирона, Ушакова и многочисленных придворных: стайки юных и смазливых фрейлин, непрерывно болтающих бабок-шутих, черных как смертный грех арапов в роскошных, переливающихся на свету одеяниях.
Солдаты из дворцовой роты взяли на караул. Знаю, что в большинстве своем это недавно набранные рекруты, которых натаскивали и с первых же дней службы взяли в оборот, добиваясь личной преданности императорскому дому. Что ж, красивые мундиры и высокую честь надо отрабатывать.
С прошлой встречи Анна несколько пополнела, но это была как раз та приятная полнота, что делает даму лишь привлекательней. Мы склонились в учтивых поклонах, по очереди приложились к благоухающей фиалками руке с пальцами, унизанными тяжелыми перстнями.
– Встаньте, герои, – прозвучал величественный голос. – Вы немало потрудились во славу Отечества и достойны награды.
Я распрямился, увидел перед собой сияющий взгляд императрицы и понял, что она меня сразу узнала
– Фон Гофен, от генерал-аншефа мне стало известно, что с поручением его вы справились с честью. И хоть оно оказалось трудным, выполнили без урона для себя. Кажется, я обещала возвести вас в офицерский чин?
– Так точно, матушка, обещали, – поддакнул Ушаков. – Я тому свидетелем буду.
Голова его, покрытая пышным париком, утвердительно покачнулась.
– Быть тогда по сему. – Императрица обернулась к Бирону. – Яган, проследите, чтобы молодой человек получил заслуженный чин поручика Измайловского полка.
– Не сомневайтесь, ваше величество. – Обер-камергер Бирон взглянул на меня не без интереса.
Наверняка он уже знал, какую роль я сыграл в счастье его брата.
– И еще, – решила вдруг проявить дополнительную щедрость Анна. – Вели от моего имени отписать барону фон Гофену людишек и землицы. Чай, с одного жалованья живет, а ему еще дом строить надо, семейством обзаводиться. Ты, верно, до сих пор без супружницы, барон?
– Так точно, ваше величество, – удивленно произнес я, не понимая, к чему ведет Анна Иоанновна. – Холост я.
– Оно и плохо. Надобно, чтобы по Руси много таких здоровяков бегало. Женись, настрогай детишек, чтобы кровь с молоком! Нам еще долго воевать придется, пределы имперские раздвигать. Нужны мне крепкие подданные, ой как нужны!
– Не на ком мне жениться, ваше величество. Нет у меня невесты.
– Неужто во всем Петербурге не сыскалось зазнобушки? Али ты из приверед каких? – лукаво подмигнула Анна.
– Что вы, ваше величество? Человек я простой, не из тех, кто носом крутит. Наверное, не настал еще мой черед.
– Это горе поправимое, – усмехнулась императрица. – Настюшка, голубушка, пойди сюда, не стесняйся.
Фрейлины раздвинулись, пропуская невысокую миловидную девушку. Черты ее лица показались мне знакомыми: большие глаза, тоненький прямой носик, ямочки на щеках. Мы определенно уже встречались, но где и при каких обстоятельствах, я не помнил.
Императрица нежно полуобняла девушку, едва доходившую ей до плеча.
– Нравится кавалер тебе, Настюшка? Ты не смотри, что он с виду такой строгий. Чай, сердце у него не каменное. Любви в нем много нерастраченной. Хороший муж тебе будет, надежный. За ним как за стеной спрячешься.
Лестно, конечно, слышать про себя такое, но…
Настя взглянула на меня с таким испугом, будто я по меньшей мере был Кинг-Конгом. Да и мне, признаюсь, вдруг стало не по себе. Неприятно резануло в груди. Хоть девушка и симпатичная, но выбирать невесту я бы предпочел самостоятельно.
