— Ведь это недалеко, мадам Мариэтта, вы, может быть, когда-нибудь зайдёте ко мне с вашим милым мальчиком.
— Непременно! Я ведь не могу сделать, как вы, и уйти из замка. Я должна терпеть до конца, чтобы ни случилось. Прощайте, Раналь, не поминайте лихом.
— Да сохранит вас Бог, мадам Мариэтта! Благодарю вас за все, что вы мне за это время сделали хорошего. Поверьте, мне очень трудно уходить от вас, но так надо… Да благословит вас Бог.
Старый Раналь пожал руку мадам Мариэтте и ушел.
Она подошла к окну и серьезно посмотрела ему вслед.
XVII. ЭШАФОТ НА ПЛОЩАДИ ДЕ-СЕРРО
Маркиз де Сен-Марс и его товарищ де Ту уехали в Лион, самый значительный город во Франции после Парижа, чтобы возглавить там заговор.
У них было много сторонников между самыми знатными вельможами города, и они надеялись нанести меткий удар кардиналу.
Кроме того, они привезли с собой известие, что король на их стороне.
В Лионе все уже было готово, оставалось спровоцировать народ, заставить солдат принять их сторону и затем идти на союзников кардинала.
Сен-Марс и де Ту были так уверены в успехе своего замысла и в общем недовольстве, что им и в голову не приходила возможность неудачи или какой-нибудь личной опасности.
Они поклялись свергнуть ненавистного кардинала, заручились тем, что в Париже, на севере в Бордо, в Испании, по первому сигналу заговорщики поднимутся везде, а если Ришелье вышлет против солдат, то они не испугаются, сами возьмутся за оружие и заставят его сдаться.
Кардинала надо свергнуть, лишить власти, убить! Это был общий лозунг, военный клич заговорщиков, во главе которых, кроме герцога Орлеанского, Сен-Марса и де Ту, были, как нам известно, маршал Марильяк, герцог Бульонский и много родовой знати.
В ту ночь, когда планы Марии Медичи были раскрыты кардиналом, Сен-Марс и де Ту пригласили своих сообщников в Лион, в один из домов на Сен-Клерской набережной Роны.
Этот огромный дом, похожий на дворец, стоявший в лучшей части города, принадлежал одному богатому буржуа, принимавшему участие в заговоре против кардинала из-за того, что Ришелье назначил посланником не его, а одного из своих приближенных. Он обещал склонить большинство народа на сторону заговорщиков.
Была глубокая ночь. На улицах и площадях огромного города Лиона все стихло и опустело, лишь изредка, кое-где, торопливо проходил какой-нибудь прохожий, закутанный в плащ.
В доме на Сен-Клерской набережной Роны собралась многочисленная родовитая знать.
В заднем флигеле большого здания для тайного сборища был отведен огромный зал.
Он был уже полон, новые члены собрания все еще приходили. Дверь все время не закрывалась.
Было уже далеко за полночь, когда Сен-Марс и де Ту, вдохновители и лидеры восстания, обратились к присутствующим с красноречивой речью, воодушевившей всех и заслужившей общее одобрение.
Но в ту минуту, когда Сен-Марс и де Ту громко крикнули: «Долой Ришелье! Смерть кардиналу!» — двери вдруг распахнулись.
Все с удивлением и ужасом смотрели в коридор, где при свете факелов стали видны мундиры солдат.
— Измена! — пронеслось в толпе заговорщиков, — дом оцеплен, нас заманили в ловушку!
Всем одновременно пришло в голову, что маркиз Сен-Марс и де Ту были союзниками кардинала и нарочно зазвали их в этот дом, чтобы передать их в руки кардинала.
Послышались разъяренные крики.
В зал вошло несколько офицеров.
— Собрание закрыто! — вежливо обратились они к заговорщикам, — от имени короля просим господ присутствующих оставить зал.
Общее смятение было так велико, что после этих слов каждый торопился уйти поскорее.
Один офицер подошел к Сен-Марсу и де Ту и показал приказ с королевской подписью об аресте.
— Господа, я вас арестую! — сказал он.
— Как? Что это значит… как смеют… — вскричал, побледнев, Сен-Марс.
— Прошу вас прочесть приказ и следовать за мной! — Маркиз сжал кулаки.
— Королевская подпись!.. — сказал он, рассмеявшись, с горькой иронией. — Ришелье и в последнюю минуту перехитрил нас!
Зал опустел.
Выходы заняты были гвардейцами.
Всякое сопротивление было бесполезно. Сен-Марс и де Ту отдали офицеру шпаги и сошли вслед за ним вниз, к подъезду, где уже ждала карета. Их привезли в мрачную городскую тюрьму и посадили в разные камеры под строжайший надзор.
Оба арестованные в мрачном раздумье ожидали решения своей участи, впрочем, они и сами сознавали, что предвидеть ничего хорошего нельзя было.
Против них был затеян процесс, как против государственных преступников, и состав суда был назначен самим кардиналом.
Свидетели подтвердили обвинения. Восклицание «долой кардинала!» слышали офицеры, явившиеся арестовать заговорщиков.
Судьям было вполне достаточно этих доказательств, чтобы через несколько дней объявить приговор.
Когда его утвердили в Париже, в камеру к заключенным вошел председатель суда с несколькими офицерами и Лионским палачом.
Увидев высокого мужчину в широком черном плаще, с непроницаемым и неподвижным, как камень, лицом, с холодно смотрящими на арестанта глазами, Сен-Марс догадался о решении суда.
Судья прочел сначала маркизу, а потом и его товарищу де Ту, что, следуя правилам закона, им назначена смертная казнь, которая совершится на открытой площади, перед всем народом для исключения в будущем подобных попыток.
Казнь должна совершиться на следующее утро.
Сен-Марса спросили, нет ли у него какой-нибудь просьбы.
— Да, — ответил он слегка дрожащим от волнения голосом, — у меня есть два желания. Во-первых, я хочу провести последние часы вместе с моим товарищем, а во-вторых, чтобы передали герцогу Орлеанскому, что я проклинаю и презираю его. Этот негодяй склонил нас к измене, а потом бросил.
Первое желание маркиза исполнили.
Он провел последние часы с де Ту в одной камере, где с ними всю ночь пробыли два духовника, напутствуя приговоренных к смерти.
Сен-Марс был в необычайном волнении.
Он никак не мог понять, каким образом от них ускользнула победа, которая была почти у них в руках. Что случилось в Париже? Кто выдал все кардиналу? Каким образом он мог узнать все подробности подготовки к восстанию?
Эти вопросы мучили маркиза, не давали ему покоя.
Друг его был гораздо спокойнее и покорно подчинялся своей участи. Изменить ее он не мог, следовательно, надо было мужественно встретить смерть.
Вместо того, чтобы содействовать падению Ришелье и торжествовать победу над ним, они расплачивались собственными головами за общее дело.
Духовники под строгим секретом передали им, что герцог Орлеанский и королева-мать ночью бежали из Парижа, и никому не известно, куда они скрылись.
