– Их старшина обратился к нам по-английски.
Генерал становился все более подозрительным.
– Хорошо, – продолжал он, – я хочу видеть этих людей. Приведите их ко мне.
Офицер отправился за рыбаками.
– Сколько их? – спросил Монк. – Какое у них судно?
– Их человек десять или двенадцать, генерал; они на голландском рыбачьем судне, как нам показалось.
– И вы говорите, что они везли рыбу в лагерь Ламберта?
– Да, и у них, кажется, хороший улов.
– Посмотрим, посмотрим, – сказал Монк.
Офицер вернулся, ведя с собою старшину рыбаков, человека лет пятидесяти или пятидесяти пяти, выглядевшего крепким молодцом. Он был среднего роста, в куртке из плотной шерстяной материи; шапка была надвинута на лоб. На поясе висел большой нож. Он шел обычной матросской поступью, слегка неуверенной на суше и такой крепкой, словно каждым шагом вбивал сваю.
Монк устремил на рыбака хитрый и проницательный взгляд и долго смотрел на него. Рыбак улыбался той полухитрой, полуглупой улыбкой, которая свойственна французским крестьянам.
– Ты говоришь по-английски? – спросил Монк на очень чистом французском языке.
– Очень плохо, милорд, – отвечал рыбак.
Ответ был произнесен быстро и отрывисто, как говорят в провинциях за Луарой, а не медленно и протяжно, как в западных и северных провинциях Франции.
– Но все-таки говоришь? – спросил Монк еще раз, чтобы хорошенько прислушаться к выговору рыбака.
– Мы, моряки, говорим немножко на всех языках, – отвечал рыбак.
– Так ты рыбак?
– Сегодня рыбак, милорд, и неплохой рыбак! Я поймал морского окуня фунтов в тридцать и множество мелкой рыбы. Из этого можно изготовить недурной ужин.
– Ты, кажется, чаще удил в Гасконском заливе, чем в Ла-Маншском проливе? – сказал ему Монк с улыбкой.
– Это правда, я с юга Франции. Но разве это мешает быть хорошим рыбаком, милорд?
– О нет, и я покупаю у тебя весь улов. Говори откровенно: куда ты вез рыбу?
– Скажу правду, милорд: я направлялся в Ньюкасл. Моя барка шла вдоль берега, когда нас заметили ваши кавалеристы и, грозя мушкетами, приказали повернуть к вам в лагерь. Так как при мне не было оружия, – добавил рыбак с улыбкой, – пришлось подчиниться.
– А почему ты ехал к Ламберту, а не ко мне?
– Не стану скрывать, милорд, если позволите говорить откровенно.
– Позволяю – и даже приказываю.
– Я ехал к Ламберту, потому что лондонские господа едят хорошо и платят хорошо, а вы, шотландцы, пресвитериане, пуритане, не знаю, как вас назвать, едите плохо и платите еще хуже.
Монк пожал плечами, с трудом скрывая улыбку.
– Но скажи мне, как ты, южанин, попал к нашим берегам?
– Я имел глупость жениться в Пикардии.
– Но Пикардия все же не Англия.
– Милорд! Человек спускает судно в море, а бог и ветер несут его, куда им угодно.
– Так ты направлялся не сюда?
– И не думал!
– А куда?
– Мы возвращались из Остенде, где уже начался лов макрели, как вдруг сильный южный ветер погнал нас от берега. С ветром не поспоришь; мы пошли, куда он понес нас. Чтобы рыба не пропала, надо было продать ее в ближайшем английском порту. Всего ближе был Ньюкасл. Случай-то вышел неплохой: ходили слухи, что и в лагере, и в городе народу тьма и дворяне изголодались. Вот я и направился в Ньюкасл.
– А где твои товарищи?
– Они остались на судне; ведь они простые матросы, ничего не знают.
– А ты знаешь? – спросил Монк.
– О, я! – отвечал моряк с улыбкой. – Я много шатался по свету с покойным отцом и умею на всех европейских языках назвать экю, луидор и двойной луидор. Зато экипаж слушается меня, как оракула, и повинуется, точно я адмирал.
– Так ты сам выбрал Ламберта, потому что он хорошо платит?
– Разумеется. И положа руку на сердце, милорд, признайтесь: разве я ошибся?
– Увидишь после.
– Во всяком случае, милорд, если я ошибся, так я и виноват, а товарищи мои ни при чем.
«Он очень неглуп», – подумал Монк.
Помолчав несколько минут и продолжая разглядывать рыбака, он спросил:
– Ты прямо из Остенде?
– Прямехонько.
– Стало быть, ты знаешь, что происходит здесь у нас? Вероятно, во Франции и Голландии поговаривают о наших делах? Что делает человек, называющий себя королем Англии?
– Ах, милорд, – вскричал рыбак с шумной и веселой откровенностью, – вот удачный вопрос. Вы как раз попали на самого подходящего человека. Я вам все могу рассказать. Подумайте, милорд, когда я заходил в Остенде продавать наш улов, я сам видел бывшего короля: он разгуливал по берегу в ожидании лошадей, которые должны были везти его в Гаагу. Высокий такой, бледный, черноволосый, а лицо не очень-то доброе. Он, похоже, не совсем здоров; верно, голландский воздух ему не по нутру.
Монк внимательно слушал быстрый, цветистый рассказ рыбака на чужом языке; к счастью, как мы уже сказали, генерал хорошо знал по-французски. Рыбак перемешивал всевозможные слова – французские и английские, а иногда вставлял и гасконское словечко. Впрочем, глаза его говорили за него так красноречиво, что если можно было не понять его слов, то никак нельзя было не понять выразительных взглядов.
Генерал, видимо, постепенно успокаивался.
– Ты, верно, слышал, зачем этот бывший король, как ты его называешь, отправляется в Гаагу?
– Само собой, слышал.
– Зачем же?
– Все затем же, – отвечал рыбак, – у него одна мысль: воротиться в Англию.
– Правда, – прошептал Монк, задумавшись.
– Притом, – прибавил рыбак, – штатгальтер – вы знаете его, милорд? – Вильгельм Второй…
– Ну, что же?
– Помогает ему всеми силами.
– Ты слышал об этом?
– Нет, но я так думаю.
– Ты, мне кажется, силен в политике? – спросил Монк.
– Ах, милорд, мы, моряки, привыкли иметь дело с водой и воздухом, с двумя самыми непостоянными вещами; стало быть, мы редко ошибаемся насчет остального.
– Послушай-ка, – сказал Монк, меняя разговор, – говорят, ты хорошо накормишь нас?
– Постараюсь, милорд.
– За сколько продашь свой улов?
– Я не так глуп, чтобы назначать цену.
– Почему?
– Моя рыба и так принадлежит вам.
– По какому праву?
– По праву сильного.
– Но я хочу заплатить тебе.
– Вы очень добры, милорд.
– И даже столько, сколько она стоит.
– Я не прошу столько.
– А сколько же?
– Прошу одного – позволения уйти.
– Куда? К генералу Ламберту?
– Нет! – воскликнул рыбак. – Зачем мне теперь идти в Ньюкасл, раз у меня нет рыбы?
– Во всяком случае, выслушай меня. Я дам тебе совет.
– Как! Милорд хочет заплатить мне и дать еще добрый совет? Какая милость!
Монк пристально взглянул на рыбака, который все еще внушал ему подозрения.
