Ко мне вернулась надежда: возможно, бритвенно-острое лезвие не повредило кишки.
Техути внимательно наблюдала за мной.
– Что ты делаешь, Таита?
– Пытаюсь оценить наши шансы.
Я положил шерсть на место, закрывая вход в рану, и сверху полил разбавленным вином, чтобы отразить воздействие злых соков. Потом подошел к Зарасу сзади и положил руки на его ягодицы. Собрался с духом и развел ягодицы. И с облегчением вздохнул. Зад у него чистый и крепкий.
Я собирался провести еще одну проверку. Я положил руку Зарасу на спину и сильно нажал. С треском высвободились газы, а за ними из ануса потекли водянистые экскременты, окрашенные кровью. Вонь заставила нас с Техути поморщиться.
Теперь я точно знал: меч все-таки задел внутренности. Горе и отчаяние опустошили меня. Зарас уже мертвец. Ни один врач в мире, сколь бы он ни был искусен, не спасет его, даже я. Теперь он принадлежит Сету.
Я не глядел на Техути, хотя чувствовал, что она на меня смотрит. Я был беспомощен и злился из-за этого. К такому я никак не мог привыкнуть.
– Таита, – шепотом позвала она.
Я по-прежнему не мог посмотреть на нее и признать свое бессилие.
– Пожалуйста, Таита! – сказала она чуть громче. – Ты ведь можешь спасти ему жизнь? Можешь спасти Зараса для меня?
Нужно было ответить. Я не мог продлевать ее страдания.
Подняв голову, я посмотрел на нее. Никогда я не видел на лице царевны такой муки и горя; а ведь я видел десятки только что овдовевших женщин.
Мысленно я уже составил отрицательный ответ и даже покачал головой. Но произнести «нет» не сумел. Не мог отказаться от этих двух молодых людей.
– Да! Я могу спасти его для тебя, Техути.
Я знал, обещать это – бессердечие. Определенность лучше ложной надежды, но я не мог вынести ее горя и отчаяния.
Я молча попросил богов простить мою ложь и начал битву с Сетом за душу Зараса.
Я точно знал только одно: действовать нужно быстро. Человеческое тело не в состоянии долго терпеть такую боль.
Мне нечем было руководствоваться. Ни один врач на свете ни разу еще не решался зайти так далеко, как задумал зайти я.
У меня оставался всего один сосуд с настойкой красного шеппена. Его хватит, чтобы держать Зараса в беспамятстве час. И мне понадобится все это время.
Придется вскрыть Зарасу живот и найти, где поранены внутренности. Потом зашить разрез. Потом вымыть все злые соки, вышедшие из кишок в живот.
К счастью, как и все мы, после выхода из пещеры Майя Зарас ел очень мало. У нас было мало еды, и я строго следил за тем, чтобы порции оставались небольшими. Кишки Зараса не были забиты отходами. У меня были настой ивовой коры и кедровый сок, но недостаточно, чтобы промыть живот от яда. Самым действенным средством оставалось прокипяченное вино. Но и его был лишь небольшой мех. Мы с Техути вымыли руки под маленькой струйкой этой драгоценной жидкости.
Я давно обнаружил, что жара уменьшает выделение соков, если не прекращает совсем. По моим указаниям двое наших людей поставили на огонь большой котел с водой. Когда вода бурно закипела, я окунул в нее бронзовые хирургические ножи, иглы и нить из кишок для шитья.
Потом влил Зарасу в горло еще одну порцию красного шеппена. Техути тем временем протирала ему живот прокипяченным вином.
Потом сильные воины снова прижали Зараса. Я сунул ему между зубов сложенный вдвое клочок кожи, чтобы зубы не треснули и не сломались, когда он стиснет их от боли. Все было готово. Больше предлогов откладывать операцию не было.
Первый разрез я сделал от пупка до лобковой кости. Зарас закричал и замотал головой.
Я показал Техути, как держать рану раскрытой, вставив пальцы в мой разрез и растягивая края. Теперь я мог ввести обе руки до запястий в брюшную полость. У меня в сознании была картина того, как проходил меч, как будто он пронзил мое тело, и я действовал сообразуясь с этим представлением.
И почти сразу нашел в одной из скользких кишок разрез длиной в мой мизинец. Из разреза вытекали зловонные остатки переваренной пищи.
Я зашил разрез кишечной струной, делая бронзовой иглой аккуратные стежки. Потом взял скользкую кишку и сдавил обеими руками, чтобы убедиться – других разрезов нет. Мой шов не пропускал жидкость, но нажим заставил коричневую мутную слизь показаться из трех других разрезов глубже в кишках.
Я зашил эти меньшие разрезы, по возможности быстро, но надежно. Я видел, что от жестокого лечения, которое мне пришлось применить, Зарас слабеет.
К тому времени как я убедился, что не пропустил никаких разрезов, оставленных мечом, мы с Техути привыкли к запаху испражнений. Тем не менее этот запах постоянно напоминал мне, как важно вымыть все злые соки из тела, прежде чем я зашью разрез в животе. Все, что так отвратительно пахнет, не может не быть злом.
Техути продолжала держать разрез раскрытым, я же набрал в рот вина и через поджатые губы вспрыснул его в извивы и углубления живота. Потом повернул Зараса на бок и вылил жидкости.
Потом мы промыли ему кишки прокипяченной водой, охлажденной до температуры тела, и эту воду тоже удалили.
Наконец мы промыли полость своей мочой. Это самое действенное средство от злых телесных соков, но моча должна быть свежей и не разбавленной иными телесными жидкостями. В идеале она должна исходить прямо из мочевого пузыря, не касаясь внешних половых органов дающего: пениса и крайней плоти у мужчины и половых губ у женщины.
Мне это далось без труда. Символ моего пола удалили так давно, что воспоминание об этом уже не заставляет меня вздрагивать. Пока я выпускал свою воду в Зараса, Техути промыла свои половые органы шерстью, смоченной в вине; когда я отошел, она присела над Зарасом и растянула губы своего влагалища. Потом направила шипящую струю в полость живота. Когда она закончила, мы повернули неподвижное тело Зараса на бок, чтобы вылить из него жидкости в третий и последний раз.
Потом я закрыл его живот и с каждым стежком читал строку из молитвы для заживления раны.
– Я закрываю твой жестокий красный рот, о злая тварь Сета! Уходи отсюда. Приказываю тебе: уходи!
Прочь от меня, Анубис с головой шакала, бог кладбищ. Пусть этот человек живет.
Поплачь о нем, мягкосердечная Хатор. Прояви милосердие, облегчи его боль. Пусть живет!
Когда я перевязал ему живот полосками ткани, оторванными от моей одежды, и уложил на носилки под навесом, было уже темно. Мы с Техути сидели с боков от Зараса, готовые помочь ему и успокоить.
Когда Зарас забился в бреду, сражаясь с воображаемыми и реальными демонами, обступившими его носилки, Техути легла с ним рядом и обняла. Она крепко прижимала его к себе и пела ему.
Я узнал песню. Эту колыбельную царица Лостра пела самой Техути, когда та была совсем крохой. Постепенно Зарас успокоился.
