руку, возможно в английских школах такие же порядки.
Других предложений не поступило и наш новорожденный пароход получил гордое имя «Геркулес».
На всех его палубах кипела работа. Естественно в процессе строительства появились изменения конструкции, самыми значительными были усовершенствования внесенные в машинном отделении.
По совету английских инженеров привлеченных адмиралом в машинном не было ни одной деревянной детали — один металл и стены снаружи были отделаны специально обработанным деревом. Это для меня было большое откровение, всякие огнезащитные вещества и пропитки в моем представлении должны появиться немного попозже когда вперед шагнет химия.
Другим существенным изменением было появление элементов несущего металлического каркаса, а на следующих кораблях этой серии и в северном варианте предусматривался полноценный каркас из металлической арматуры.
Длина нашего «Геркулеса» была шестьдесят восемь метров, ширина без гребных колес десять с половиной метров, с колесами четырнадцать, общее водоизмещение тысяча семьсот тонн, тут синьор Марино прыгнул выше головы, изначально эта цифра была полторы тысячи.
Я не очень пока разбираюсь во всякой морской терминологии, но есть еще один показатель, его я назвал для себя грузоподъемностью или даже правильнее тоннажем. Это вместимость судна, вычисляемая на основе данных обмера внутренних помещений судна, трюмов, палубных надстроек, используемых для перевозки груза и пассажиров.
Адмирал объяснил мне, что в Англии появилось предложение ввести обозначение для ста кубических фунтов термин регистровая тонна и в них измерять эту самую вместимость. Но это только предложение, которое еще мало кто поддерживает.
Я помнил, примерно правда, характеристики первого парохода Брюнеля. А вот регистровый тоннаж помнил совершенно точно 1340-ок брутто-регистровых тонн. Надо полагать это и этот самый тоннаж.
Так вот этот самый тоннаж в будущих регистрационных тоннах будет составлять чуть больше тысячи.
Экипаж «Геркулеса» должен будет составить от сорока до пятидесяти человек и десяток обслуживающего персонала. Пассажиров наш пароход должен будет брать на борт человек сто пятьдесят. А ответ на самый главный вопрос даст первый испытательный переход через Атлантику.
Экипаж «Геркулеса» уже набран, капитан и командир мой крестный, пять морских офицеров, двое из них сразу же русские, судовой врач, эта вакансия пока свободна, но Матвей обещал найти достойного кандидата. Боцман, это самый верный и надежный человек капитана Берсеньева — Порфирий Кошкин.
Пока в экипаже всего десять русских, двадцать пять британцев, англичан и шотландцев и четыре итальянца. Корсиканец Паскуале Агостини будет старшим офицером или старпомом в понятной мне терминологии. До пятидесяти человек экипажа надо будет добрать русских моряков, это конечно будет перебор с личным составом, но мы собирались первое время на «Геркулесе» готовить и кадры для своих будущих пароходов.
Оставалось только познакомиться с экипажем «Гаркулеса», все кроме капитана и боцмана были на Корсике, Паскуале Агостини был какой-то дальний родственник семье Марино и с родины Бонапарта надо срочно вывести какие-то семейные ценности многовековой давности.
По мне так это какие-то непонятные тараканы, но отказать старику Паоло было невозможно и чтобы не дергать рабочих верфи, Антонио попросил крестного послать на Корсику будущий экипаж и возвратится они должны чуть ли не с минуты на минуту.
Синьор Антонио на сто процентов заверил, что первого апреля «Геркулес» выйдет в море для ходовых испытаний. А летом можно будет совершить и первый пробный переход через Атлантику. Планов конечно громадьё.
Но все они рухнули в одночасье. Утром девятого января в генуэзском порту пришвартовался русский корвет из состава Балтийской эскадры, возвращающийся в Кронштадт.
Эту потрясающую новость сообщил нам примчавшийся на взмыленной лошади синьор Антонио по каким-то делам оправившийся в порт.
Мы с Иваном Васильевичем сразу же поспешили к своим соотечественникам. Командир корвета сошел на берег и меня встретил старший офицер корвета, им оказался наш знакомый лейтенант Леонов.
Увидев меня, он внезапно смутился и я сразу почувствовал недоброе. Лейтенант пригласил меня в свою каюту и сообщил мне страшную весть, Сонин брат Николай пропал.
С мая 1828-ого года он был среди русских моряков помогавших грекам в составе экипажей греческого флота. Николай участвовал в нескольких славных делах греческого флота, в том числе в ноябрьском в Артском заливе, когда четыре греческие шхуны взяли на абордаж две турецкие парусные канонерки.
Месяц назад судно, на которой русские моряки возвращались на эскадру пропало, скорее всего оно попало среди островов архипелага в турецкую засаду. Но это было предположение, канонерка исчезла бесследно.
Получив в конце декабря приказ возвращаться, корвет взял курс домой. В Геную у корвета был плановый заход, цель его передача какой-то почты русскому посланнику при сардинском дворе.
Но эта информация была фоном рассказа Павла Александровича.
НА переходе в Ла-Валлетту русские моряки подобрали разбитую в море разбитую шлюпку. В ней был один человек, вероятнее всего греческий моряк.
Несчастный был истощен, все его тело было в старых ранах. Он был без сознания и похоже умирал. На корвете был лекарь и он приказал поднять несчастного на борт и отнести с корабельный лазарет. К удивлению всех грек не умер и сутки назад уже в Лигурийском море пришел в себя. Его рассказ еще очень путанный и в нем много непонятного, например как его зовут.
Грек был моряком греческого флота и попал в плен к туркам. Его и еще несколько десятков пленных турки держали на каком-то острове в старой разваливающейся крепости.
Недели три назад турки привезли туда пленных раненых русских солдат и моряков. Среди них было два офицера. Ранение одного из них было самое тяжелое, турки почему-то стали его лечить и скорее всего он должен выжить. Наш грек хорошо понимал турецкую речь. Но турки это не знали и не опасаясь разговаривали при нем, он тоже был в своеобразном лазарете для пленных.
Всех русских они собираются держать до конца войны, а потом потребовать за них выкуп, особенно за офицеров. Раненный моряк был уже третьим офицером оказавшимся в их руках.
Две недели назад греку удалось бежать на украденной шлюпке. Но он очень ослабел и не справился с течениями и ветрами и шлюпку унесло в открытое море. Через несколько дней он решил, что наступил его последний час, помолился, лег на дно шлюпки и потерял сознание. Ну а очнулся в лазарете русского корабля.
По всем признакам русские пленные были моряками с пропавшей канонерки. В Наваринском сражении отлетевшая щепка поранила правую щеку Николая и у него осталась заметный шрам. У раненого русского офицера на правой щеке была именно такая отметина.
Что за остров грек не знает, но узнать сможет. Это грек уже сказал мне, когда лейтенант Леонов провел меня к нему
