— Внимаю. Тэк-тэк, внимаю… Все понял и должон сказать, мозговато придумано. Главное, люди занимаются каждый своим делом по рабочему наряду, а потому никакого подозрения… Эт мы сделаем, любо-дорого будет…
— Все понятно? — спросил Лобастов.
— Так точно, все понятно, — по-военному ответил Шахов. — Я пошел. Надо ведь в обход патрулей, это дальше.
— Ты, Иван, поел бы, а то совсем отощал, — предложил Лобастов.
— Тощая лошадь меньше устает, я на ходу пожую. — Он кивнул на стол.
Павел Алексеевич быстро завернул в газету колбасу, рыбу и хлеб.
Уточнив еще раз детали плана, Лобастов вдруг спросил Павла о Тане. Смутившись, Павел рассказал о своих отношениях с ней, упомянув и случай в Алупке, позволивший ему по-новому понять и оценить Таню.
— Ну, в делах любви третий голос всегда звучит фальшиво. Единственно могу сказать: врача Строганова на Кубани знают как крупного специалиста и человека честного. Были случаи, когда в девятнадцатом мы пользовались его услугами. Он догадывался, что к чему, но молчал… Судя по вашим словам, его дочь — вся в отца… Впрочем, вам, Павел Алексеевич, виднее…
— Вот именно, вся в отца!.. Вы знаете, Гавриил Максимович, мы ведь вместе едем на Северный Кавказ…
— Кстати, об этой поездке… Получены указания Артамонова. Борис Владимирович передал, что план операции по захвату каравана с оружием и боеприпасами будут разрабатывать грузинские товарищи. Они знают подходы и перевалы, а главное, непосредственно заинтересованы в том, чтобы получить все в целости и сохранности.
— Передается грузинским партизанам? — догадался Наумов.
— Да. Они уже давно запрашивали товарища Орджоникидзе — он сейчас в Баку, — чтобы Кавказский фронт выделил им возможно большее количество оружия и боеприпасов. А тут было получено наше донесение.
— Лучше не придумаешь. Хорошо, а как я свяжусь с грузинскими товарищами? — спросил Наумов.
— Зайдете в духан на набережной возле магазина Ачмиазова. Духанщик Гурам Шония — связной подпольного центра Абхазии. Пароль: «Что вы можете предложить не столь жирное и не столь острое?» Отзыв: «Таких блюд в Абхазии не бывает».
— Кто меня ознакомит с планом операции?
— К прибытию вашего парохода в Сухум все будет готово. В духане вы встретитесь с представителем подпольного центра. Сообщите ему маршрут и состав отряда. Исходя из этого, уточните план.
— Понятно, Гавриил Максимович. Только передайте в Ростов, что мне появляться в штабе генерала Фостикова нельзя. Полковник Чапега и его окружение знают меня в лицо.
— Почему вы думаете, что Чапега — в штабе «Армии возрождения»?
— Отряд у него крупный и действует в том же Баталпашинском отделе. Постарается пробиться к руководству.
— Ладно, о вашей просьбе я доложу…
Гавриил Максимович поднялся:
— Имейте в виду, что с завтрашнего дня каждый ваш шаг будет прикрывать боевая группа. Дайте я вас обниму, Павел Алексеевич, — и добрый вам путь.
3
Полковник Богнар нервничал. И причиной тому был неприятный документ, который он внимательно перечитывал: «…в штабе Кавказского фронта получены сведения о численности, боевом составе, вооружении и обеспеченности боеприпасами отряда особого назначения полковника Назарова, а также предположение о вероятном направлении его действий».
Взглянул на подпись — «начальник управления заграничной разведки полковник Гаевский».
Его передернуло. Ференц Карлович представил себе, как обрадовался полковник Гаевский, получив от своего агента, работающего в штабе Кавказского фронта, донесения о том, что где-то под носом у его, Богнара, контрразведки действует крупный большевистский агент. «Доложил он об этом главкому или нет? — подумал Богнар и тут же переключился на другое: — Кто он, этот агент?»
Богнар стал перебирать весь аппарат людей, допущенных к разработке операции. Всех он хорошо знал, никто не вызывал подозрений.
«Если секретные сведения текут из ставки давно, — думал он, — а мы узнали об этом только сейчас, то агента надо искать среди тех, кто прибыл в первом потоке. Но если это первый случай — то он среди вновь прибывших».
Богнар взял трубку телефона.
— Полковника Гаевского, — резко сказал он.
Голос Богнара на телефонной станции знали и соединяли его с абонентами вне очереди.
— Господин полковник…
Богнар обращался к шефу зарубежной разведки лишь официально. А если обстоятельства вынуждали к разговору, то, в нарушение установленного порядка, они делали это только по телефону, правда, кратко, полунамеками. Так Богнар поступил и теперь.
— Я ознакомился, — сказал он, имея в виду присланный документ. — Если там ваш человек давно и ничего подобного не было, то здесь — недавно?.. Это облегчит и ускорит…
Трубка молчала. Потом послышался вялый вздох, какие-то нечленораздельные звуки, и наконец сонливый голос спокойно произнес:
— Там давно.
Богнар положил трубку, забыв поблагодарить. Теперь он знал, что агент Гаевского работает в штабе Кавказского фронта красных давно, а секретные сведения из ставки поступили туда впервые. Значит, большевистского агента надо искать среди офицеров, прибывших в штаб в последнее время.
Он снова внимательно прочел документ, изучая характер данных, которые были переданы в Ростов.
И вдруг у него возникла догадка. Ведь переданы не оперативные документы, а сведения о вооружении, боеприпасах и, исходя из этого, о численности и боевом составе. Если знаешь, что в отряде три орудия, то нетрудно сообразить, что это одна батарея, и так далее. Этим занимался полковник Наумов. «Неужели все-таки он?..» И чем всестороннее анализировал Богнар все, что знал о полковнике Наумове, тем больше возникало подозрений и крепло решение начать проверку с него.
Он позвонил генералу Домосоенову:
— Антон Аркадьевич, мне необходимо побеседовать с полковником Наумовым. Не могли бы вы распорядиться, чтобы он зашел ко мне в отдел?.. Благодарю вас.
Богнар мысленно представил полковника Наумова в парадном мундире, при золоте и орденах… Умен, образован… «Возможно ли, что он — агент?.. Где только они берут грамотных людей?»
Он решил вести разговор с Наумовым на острой грани беседы и допроса. Такая неопределенность всегда взвинчивает нервы человека, сбивает его, рождает неуверенность.
Богнар почти машинально откликнулся на телефон: поднял трубку, назвал себя, и сразу взгляд его стал сосредоточенным, поза изменилась. Со стороны могло показаться, будто он сжался, как тигр перед прыжком.
— Здравствуйте, дорогой Ференц Карлович, — приветствовал Наумов. — Как только Антон Аркадьевич сказал, что вы хотите меня видеть, я сразу сообщил об этом полковнику Раушу.
