За годы военной службы Чарнецкий приобрел огромный боевой опыт, превосходно освоил все татарские и казацкие хитрости, привык к победам, но испытал и горечь поражения, оказавшись в мае 1647 года в плену у Хмельницкого после битвы под Желтыми Водами. Пробыв два года в Крыму у татар, которым его отдал запорожский гетман, Чарнецкий был выкуплен за большую сумму денег и возвратился на Родину. В битве под Берестечком он являлся поручиком собственной панцирной хоругви Потоцкого, а после его смерти перешел к Калиновскому. Несмотря на то, что ему исполнилось пятьдесят три года, больших чинов он не достиг и должность коронного обозного стала первой по-настоящему значимой в его послужном списке. Едва избежав смерти в битве при Батоге, спрятавшись в стоге сена, Чарнецкий, наблюдая расправу над несколькими тысячами поляков, отданных казаками крымским татарам, дал себе клятву впредь не оставлять в живых ни одного русина.
Именно новому коронному обозному и полковнику собственной панцирной хоругви Себастьяну Маховскому король и поручил командовать пятнадцатитысячным корпусом, который в первых числах марта внезапно перешел Буг и вторгся в Брацлавщину. Учитывая опыт Калиновского, потерявшего свои хоругви при неудачной осаде Винницы, тем более, что там и сейчас находился Богун со своим полком, Чарнецкий форсированным маршем обошел город с севера и внезапным ударом захватил Погребище.
Предав это местечко, где не было замка, огню, корпус коронного обозного повернул на юг и, продвигаясь в направлении Монастырища, последовательно стер с лица земли Липовец, Прилуки, Ильинцы.
Однако, как ни скоро передвигались хоругви Чарнецкого, винницкий полковник Богун оказался быстрее. Едва узнав о захвате Погребища, знаменитый уже к тому времени своими военными подвигами полковник, разгадал замысел коронного обозного и, совершив скорый марш, спешно занял Монастырище с четырьмя тысячами конницы.
Это местечко возникло на бывшей территории несколькими монастырей, один из которых был каменным, а остальные деревянными. После пожара деревянные постройки сгорели, но развалины каменного монастыря сохранились. Поселившиеся здесь люди назвали местечко Монастырище, от слов «монастырь» и «пожарище». Со временем его укрепили валами и рвами, превратив в укрепленный город. На месте развалин каменного монастыря был создан замок.
Богун с присущей ему энергией и энтузиазмом приступил к организации обороны города, углубив рвы, насыпав валы, оборудовав палисады.
20 марта утром войско Чарнецкого подошло к Монастырищу и с ходу начался штурм города. Однако его четырехтысячный гарнизон упорно сопротивлялся. Трижды в этот день поляки шли на штурм и, потеряв примерно 600 человек, вынуждены были с наступлением темноты, отступить. Опасаясь, что следующего штурма город не выдержит и, не желая напрасно терять своих людей, Богун с небольшой группой казаков укрылся в замке, а остальным с есаулом Остапом Гоголем приказал уйти из города и ожидать его в условленном месте неподалеку от Монастырища. 21 марта поляки захватили и подожгли город, но замок, где оборонялся винницкий полковник, взять не смогли. Раненый в плечо Богун под покровом ночи сумел уйти из замка и соединился со своим полком. Чарнецкий, полагая, что гарнизон Монастырища уничтожен, особых мер предосторожности не принял, за что и поплатился. На рассвете утратившие бдительность поляки были атакованы четырехтысячным конным полком Богуна и обратились в бегство, оставив в сожженном городе всю захваченную добычу. Хотя корпус Чарнецкого и понес серьезные потери, но разгромить его полностью Богуну все же не удалось. Тем не менее, наступательный порыв поляков был утрачен, непосредственная угроза захвата Брацлава и Винницы ликвидирована, а коронный обозный с остатками своего корпуса вынужден был отойти в Малую Польшу.
Глава четвертая. Оборона Сучавы
Как ни велико было значение победы Богуна над Чарнецким, все же это был лишь частный случай рано начавшейся военной кампании того года. Основные события предполагались в будущем, когда сойдут снега, прекратятся холода и на полях зазеленеет первая молодая трава. Но по опыту прежних лет Хмельницкий знал, что раньше июня королю вряд ли удастся собрать посполитое рушение и лишь после этого начнется решающая битва. Поэтому он и сам не торопился выступать в поход, полагая, что в его распоряжении остается еще несколько месяцев мирной жизни. Но волею обстоятельств в планы гетмана были внесены неожиданные коррективы, с которыми он не мог не считаться.
— Плохие вести из Молдавии, — еще с порога произнес обеспокоенный Выговский, едва переступив дверь гетманского кабинета.
— Что там у тебя? — спросил Хмельницкий, отрываясь от чтения лежавших на столе бумаг.
— Господарь прислал гонца. Пишет, что бояре подняли мятеж, их поддержали Ракочи и Бассараб, вторгнувшись в пределы Молдавии. Сам Лупул скоро будет здесь и просит твоей помощи.
— Этого нам только не хватало, — Хмельницкий грузно поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. — Не зря говорят, беда не ходит одна.
О том, что валашский господарь Матвей Бассараб давно враждует с его сватом, гетману было хорошо известно. Но в военные конфликты они не вступали с 1639 года после неудачного похода Лупула в Валахию и, вроде бы, ничто не предвещало новой войны. Почему на стороне Бассараба выступил Ракочи, было тем более непонятно, что у самого Богдана с семиградским князем складывались превосходные отношения.
Ситуация прояснилась после прибытия в Чигирин самого Лупула.
— Этот проклятый ублюдок, — стал рассказывать господарь о своих злоключениях, — давно плел интриги против меня. Но до поры сторонников у него почти не было…
То, о чем рассказывал Лупул частично было Богдану знакомо. О том, что самый влиятельный молдавский боярин воевода Георгий Стефан находится в оппозиции к Лупулу, ему было известно давно. Сам молдавский господарь на это внимания не обращал, поскольку серьезной угрозы его власти Стефан не представлял. Однако после того, как Лупул породнился с Хмельницким, ситуация изменилась. Многие бояре, державшиеся пропольской ориентации, оказались этим недовольными и примкнули к оппозиции. Заговорщики — бояре направили в Стамбул послов с просьбой, чтобы «…султан не давал престола Василию Лупу, а утвердил Стефана, за которого стоит страна», одновременно обратившись за поддержкой к трансильванскому князю Юрию Ракочи и давнему врагу Лупула валашскому господарю Матвею Бассарабу. Их войска вторглись в Молдавию, а Лупулу пришлось бежать из Ясс за помощью к свату.
