– Так точно! Разрешите идти?
– Иди, – кивнул комиссар, повернулся к пограничнику, – да, и возьмите с собой по полпайка, больше дать не могу!
– Есть!
Игорь козырнул и направился к выходу, рука оттолкнула деревянную дверь, та вновь противно скрипнула, в глаза лейтенанта мгновенно ударил яркий свет, выбил слезу.
Комиссар проводил взглядом лейтенанта, когда за ним захлопнулась дверь, он облегченно выдохнул.
– Как думаешь, не завалятся? – произнес капитан. – Рискованно, все-таки бойцы неизвестные…
– Ну вот и проверим, – спокойно ответил комиссар. – К тому же действительно из нашей сотни сейчас мало кто годен. А эти бодрые еще. Думаю, справятся. Если сам не начнешь стрелять при виде первого же немца.
Капитан промолчал. Комиссар бросил на него взгляд, в нем читалось недовольство.
– А то знаю, как ты можешь…
Капитан вновь ничего не ответил. Комиссар отвел взгляд, пыхнул клуб горького дыма.
– Ладно, товарищ Сорокин, иди готовься. На сборы – час. Потом выступаете. Да, не забудь пайки прихватить. Но меру знай! Мне еще сотню ртов кормить!
– Есть!
Капитан отдал честь, шагнул к двери.
– Капитан, а таскуна все-таки разыщи! – бросил вслед комиссар, капитан остановился и повернулся. – У нас из припасов – крохи остались. Но и те таскают! День-два и пухнуть начнем, так что разберись, я тебя прошу, Сорокин!
– Будет сделано! – капитан отдал честь. – Разрешите идти?
– Да, конечно, иди, капитан.
Капитан шагнул к выходу, скрипнула дверь. Комиссар глубоко затянулся, огонек уперся в картонную гильзу, ожег края.
Игорь задумчиво ходит по лагерю. Солдаты давно уже спят. Лишь раненые в дальней медпалатке иногда постанывают, просят пить. Роман Демин идет на поправку, медсестра говорит – крепкий парень, сдюжит большую потерю крови. Но сейчас Протасова почему-то больше интересовал мужик Захарыч. И это почему-то – угрызение совести. И вправду, как он, комсомолец, будущий коммунист, мог так оскорбить человека, который мало того что сына потерял, так еще и рискует своей жизнью. Да что там своей – все родные в опасности! А он, действительно совсем еще юный лейтенантик, бросил в него – «шкурник!». Нет, подумал Игорь, нужно извиниться. Да и подбодрить как-то этого Захарыча.
Игорь выдохнул и уверенно направился к тлеющему костерку на середине поляны. Захарыч обычно крутится где-то там. Однако возле костра его не оказалось, бодрствующие солдаты сказали, что он как ушел в лазарет, так и не возвращался. Игорь хмыкнул и направился к лазарету. Наверняка там и Баира встретит. Семена пока будить не стал.
Осталось несколько десятков метров, еще один поворот и перед ним на утоптанной полянке прямо посреди леса появится полевой лазарет. Уже более отчетливо слышны были стоны, как вдруг Игорь увидел, нет, скорее почувствовал какое-то движение в густом кустарнике. Протасов приблизился к кустарнику, пальцы осторожно раздвинули ветки, и внутри все оборвалось – тот самый Захарыч бесцеремонно шерудил в ящиках и кулях импровизированного продовольственного склада. Захарыч торопится, спешно запихивает бумажные свертки в вещмешок. Среди кулей отчетливо видна краюха хлеба, белые песчинки крупы. Лейтенант заметил даже, как из кармана плисовых брюк торчит кусок мыла. Вот же, курва-мать, промелькнула в голове Игоря догадка. Так вот он, таскун! Игорь сжал зубы до ломоты, желваки надулись.
Внезапно Захарыч вздрогнул, – Игорь неудачно переступил с ноги на ногу и хрустнул веткой, – край одного из кулей разошелся и на траву сыпанула струйка гречихи. Захарыч чертыхнулся и проворно запрятал куль с крупой обратно. Тут же принялся спешно задвигать оторванные крышки на ящиках, отодвигать кули и мешки подальше, воровато оглядываться.
Игорь нервно сглотнул и, стараясь не шуметь, отступил от кустарника. Получилось. Игорь выдохнул, стер проступившую испарину и шагнул к лазарету. В голове буквально роем носятся мысли.
«Стоп! – приказал сам себе лейтенант. – А почему я сбегаю, будто вор я? Надо вернуться и задержать!» Лейтенант решительно развернулся и быстрым шагом направился к кустарнику, через мгновение он словно медведь ворвался на территорию продсклада. Однако там уже никого не было. Даже следов не осталось, с удивлением приметил Игорь. «Матерый, значит», – пробежало в голове.
– Вот тебе и не первый раз в деле, товарищ капитан, – язвительно произнес Игорь.
Он решительно направился к землянке комиссара. Зло буквально душит его.
– Эй, лейтенант! – окликнул Игоря знакомый голос. Он повернулся и увидел приближающегося к нему капитана-пограничника.
«А может, ему все рассказать?» – Игорь внимательно рассматривает фигуру пограничника, глаза сощурил недоверчиво. «Пожалуй, нет. Что-то сдается мне, что не нужно этого. Лучше сразу комиссару».
– Лейтенант, ты готов выступать? – обратился к Игорю пограничник.
– Так точно, товарищ капитан!
– А где бойцы твои?
– Да спят еще, товарищ капитан, намаялись, вот и отдыхают.
– Ну так поднимай бойцов! Пора!
– Есть!
Лейтенант козырнул и направился за Семеном. Мимо проплывает в тени землянка комиссара. Может, сейчас и доложить, промелькнуло у Игоря. «Хотя нет, лучше после задания. Времени и вправду мало, а так нарвусь еще на гнев комиссара. Этот может шею намылить!»
Семен спит как ребенок, разве что пальцы в рот не сует. Игорь с улыбкой смотрит на него. Будить совсем не хотелось. Но – надо!
– Подъем, товарищ сержант Горобец.
Семен от тряски нахмурился, сдвинул брови и что-то промычал. Игорь тряхнул его еще раз за плечо, Сема попытался отмахнуться,
– Эй, слышь, сержант Горобец! Давай вставай! Хватит дрыхнуть!
Семен вновь недовольно промычал что-то похожее на «отвалите, товарищ лейтенант», но тут же опомнился и подскочил. Сонные глаза ошалело смотрят на Игоря, тело со сна пошатывает.
– Т-то-товарищ лейтенант, – заплетающимся языком произнес Семен. – Я го-готов!
Игорь улыбнулся, на помятой щеке отчетливо проступает вмятина от подложенного под голову вещмешка, несколько травинок нелепо прилипли ко лбу.
– Умойся давай и ко мне – дело есть!
– Слушаюсь!
Семен с кряхтением, будто немощный старик, поднялся и пошатывающейся походкой направился к журавлю колодца. Вскоре пришел и Баир. На этот раз лицо невеселое, понурое.
– Сестричка сказала, что температура повысилась у Ромки-то, – грустно произнес Баир, задумчиво глядя куда-то вдаль. – Говорит – это плохо.
– Ну, это еще не беда, – как можно веселее произнес Семен, но не вышло – Баир недовольно покосился. – Температура, подумаешь? Будто никогда не болел простудой! Ослаб он сильно за эти дни – вот и температура.
