Ему прислали сведения о визиготской погребальной камере, обнаруженной в Кийяне. Джулиан надеялся, что она окажется связана с его раскопками в Домейн-де-ла-Кад. Раскоп в Кийяне был опечатан, разрешение на работы еще не получено.
— Когда пришло письмо, Элоиза?
— В восемь часов, мсье Лоуренс. Доставлено лично.
Он в быстром ритме простучал пальцами по столу.
— Превосходно. Благодарю вас, Элоиза. Теперь, если я кому-нибудь понадоблюсь, я у себя.
— Хорошо, — улыбнулась женщина, но он уже не смотрел на нее.
К четверти десятого Мередит покончила с ужином.
Она вышла в вестибюль с шахматным полом. Устала до смерти, но запираться в комнате пока не стоит. Все равно не уснуть, слишком взбудоражены мысли.
Она выглянула из входной двери в темноту двора.
Не пройтись ли? Дорожка ярко освещена, но на ней пусто и тихо. Она одернула красный джемперок от «Аберкомби и Фитча» на тонкой талии и отказалась от этой идеи. К тому же ближайшую пару дней будет нечего делать, как только гулять.
Да и не хочется после того, что было…
Мередит отмахнулась от последней мысли.
Из коридора, ведущего к бару на террасе, доносился тихий гул голосов. Она не слишком любила сидеть в барах, но чем отправляться к себе и забираться в постель, уж лучше туда.
Пройдя мимо витрин с посудой и фарфором, она толкнула стеклянную дверь и вошла. Помещение больше походило на библиотеку, чем на бар. Стены до потолка закрыты застекленными стеллажами с книгами. В углу составлены передвижные лесенки, чтобы добираться до верхних полок.
Кожаные кресла стояли вокруг круглых низких столов, как в мужском загородном клубе. Атмосфера была спокойной и уютной. Две пары, семья и несколько одиночек.
Не увидев свободного стола, Мередит придвинула табуретку к стойке. Положила брошюру и номерок с ключом и взяла карту вин.
Бармен улыбнулся:
— Coctails d'un cote, vins de autre.[19]
Мередит перевернула карточку, прочитала названия вин на обратной стороне, потом отложила листок.
— Quelque chose de la region? — попросила она. — Qu'est ce que vous reccommendez?[20]
— Blanc, rouge, rosé?[21]
— Blanc.[22]
— Попробуйте шардонне «Домейн Бегюд», — предложил новый голос.
Мередит, не ожидавшая услышать здесь английскую речь, да и вообще не ожидавшая, что с ней кто-то заговорит, обернулась и увидела молодого человека, сидящего на пару табуретов дальше вдоль бара. Места между ними были заняты пиджаком хорошего покроя, небрежно брошенным на табуретки, а его крахмальная белая рубаха с расстегнутой верхней пуговицей, черные брюки и туфли странно противоречили его совершенно подавленному виду. Копна каштановых волос свешивалась на лоб.
— Местные виноградники. Из Сепи, это к северу от Лиму. Неплохое винцо.
Он повернул голову и взглянул на нее, словно желая проверить, слышит ли она, потом снова уставился в стакан красного вина.
Какие голубые глаза.
Мередит вдруг сообразила, что помнит его. Этого самого парня она видела не так давно на площади Де Ренн в похоронной процессии. Почему-то это воспоминание смутило ее. Как будто она украдкой подглядывала за ним, вовсе того не желая.
Она кивнула ему:
— Хорошо, — и обратилась к бармену: — S'il vous plaot.[23]
— Tres Bien, Madame. Votre Chambre?[24]
Мередит показала ему кружок на своем ключе и снова покосилась на парня за стойкой.
— Спасибо за совет.
— Не стоит благодарности, — сказал он.
Мередит поерзала на табуретке, чувствуя себя неловко от неуверенности — завяжется ли между ними разговор. Парень принял решение за нее, неожиданно обернувшись и протянув руку через черную кожу и дерево стойки.
— Между прочим, меня зовут Хол, — сказал он.
Они пожали руки.
— Мередит. Мередит Мартин.
Бармен положил перед ней бумажный кружок, поставил на него бокал, наполненный ароматным вином густого желтого оттенка, и ненавязчиво подсунул рядом чек и ручку.
Остро ощущая на себе взгляд Хола, Мередит попробовала вино. Легкое, чистое, с лимонным привкусом, оно напоминало белые вина, которые Билл и Мэри распивали по особым случаям или когда она приезжала домой на выходные.
— Великолепно! Отличный выбор.
Бармен взглянул на Хола.
— Encore un verre, Monsieur?[25]
Тот кивнул:
— Спасибо, Жорж, — и повернулся так, чтобы сидеть почти лицом к ней.
— Итак, Мередит Мартин, вы американка.
При этих словах он поставил локоть на стойку и запустил пальцы в свои непослушные густые космы. Мередит подумала, что он, пожалуй, не совсем трезв.
— Простите. Какую глупость я сказал.
— Все в порядке, — улыбнулась она, — и вы угадали.
— Недавно прибыли?
— Пару часов назад. — Она отпила еще вина и ощутила, как оно подпустило приятного тумана. — А вы?
— Мой отец… — Он запнулся, его лицо отчаянно перекосилось. — Мой дядя — владелец этого отеля, — закончил он.
Мередит сообразила, что вечером хоронили его отца, и ей стало совсем жалко парня. Она дождалась, пока он снова не поднял на нее взгляд.
— Простите, — сказал он, — сегодня не мой день. — Он допил вино и взял новый стакан, поставленный перед ним барменом. — Вы здесь по делам или отдыхаете?
Мередит показалась, будто она стала участницей какой-то сюрреалистической пьесы. Она знала причину его состояния, но признаться в этом не могла. А Хол, пытаясь завязать легкую болтовню с незнакомкой, никак не мог взять нужный тон. Паузы затягивались слишком надолго, мысли у него разбегались.
— И то и другое, — ответила она. — Я писательница.
— Журналистка? — живо спросил он.
— Нет. Я работаю над книгой. Над биографией композитора, Клода Дебюсси.
Мередит заметила, что искра в его глазах погасла и он принял прежний понурый вид. Она ожидала иной реакции.
— Здесь красиво, — быстро заговорила она, обводя взглядом бар. — Ваш дядя давно владеет этим заведением?
Хол вздохнул. Мередит заметила, с какой злостью сжались его кулаки.
— Они с моим отцом купили его в 2003-м. Потратили целое состояние, приводя его в порядок.
Мередит не могла придумать, о чем еще заговорить. Он, прямо сказать, не облегчал ей задачу.
— Папа приехал сюда насовсем только в мае этого года. Хотел получше вникнуть в дела… он… — Хол сбился, у него перехватило дыхание. — Он разбился в автомобильной катастрофе четыре недели назад.
От облегчения, что теперь все сказано, Мередит взяла руку Хола, не успев даже сообразить, что делает.
