— Стой! Это мое! Верни все вещи! — крикнул мой противник.
Он схватил мою руку, но я сказал как можно спокойнее:
— Садись! Я хочу поговорить с тобой.
— Мне с тобой нечего выяснять!
— А мне есть что. Садись, или я тебя уложу!
Эта угроза показалась действенной. Он опять сел, и я сделал то же самое. Потом я вытащил свой револьвер и начал:
— Смотри, у меня такое же оружие. Убери свое, иначе мое выстрелит!
Он медленно положил револьвер возле себя, причем таким образом, чтобы успеть мгновенно схватить его в случае надобности.
— Ты не похож на людей из племени уэлад-хамалек!
— И тем не менее я из этого племени.
— Ты приехал не из Гафсы!
— Именно оттуда.
— Сколько времени ты едешь по Вади-Тарфои?
— Какое тебе до этого дело!
— Большое. Там, в верховьях, лежит труп человека, убитого тобой.
Губы его злобно скривились.
— А если бы я и сделал это, что бы ты сказал?
— Немного. Всего несколько слов.
— Каких же?
— Кто был этот человек?
— Я его не знаю.
— Почему же ты убил и его и верблюда?
— Потому что мне так понравилось.
— Он был правоверным?
— Нет. Он был гяуром.
— Ты взял все, что он носил при себе?
— А я должен был оставить это мертвецу?
— Нет, потому что ты поднял это для меня.
— Для тебя?
— Да.
— Я тебя не понимаю.
— Сейчас поймешь. Мертвый был гяуром; я тоже гяур и стану мстить за него.
— Станешь кровным мстителем?
— Нет. Если бы я им был, тебя бы уже не было в живых. Мы в пустыне, где действует только право сильного. Я не хочу пробовать, кто из нас сильнее; я передаю тебя мести Бога Всеведущего, который все видит и не оставляет ненаказанным ни одного плохого деяния. Но главное, что я скажу тебе, и ты должен это хорошенько усвоить: ты отдашь мне все, что взял у мертвого.
Он высокомерно рассмеялся.
— Ты в самом деле думаешь, что я это сделаю?
— Да.
— Так возьми себе то, что ты хочешь.
Он протянул руку, намереваясь схватить револьвер. Я был быстрее и направил на него дуло моего оружия.
— Стой, не то выстрелю!
Сложилась весьма щекотливая ситуация. К счастью, оказалось, что мой противник больше силен хитростью, чем мужеством. Он снова, заколебавшись, убрал руку.
— Что ты хочешь делать с вещами?
— Отдам родственникам убитого.
Он посмотрел на меня почти с сожалением.
— Ты лжешь, ты хочешь их сохранить для себя.
— Я не лгу.
— А что ты хочешь предпринять против меня?
— Сейчас — ничего. Но остерегайся снова встретиться со мной!
— Ты и в самом деле поедешь отсюда в Седдаду?
— Да.
— А если я отдам тебе вещи, ты позволишь мне и моему спутнику беспрепятственно уехать к Бир-Соиди?
— Конечно.
— Поклянись!
— Гяур никогда не клянется. Его слово правдиво безо всякой клятвы.
— Вот, бери револьвер, часы, компас и платок.
— Что еще было при нем?
— Ничего.
— У него были деньги?
— Да. Но уже их-то я оставлю себе.
— Не возражаю, но дай мне сумку или кошелек, где они -находились.
— Можешь получить.
Он полез за пояс и вытащил шитый жемчугом кошелек. Опустошив его, он после протянул пустой кошелек мне.
— Больше у него ничего не было?
— Нет. Хочешь обыскать меня?
— Нет.
— Теперь мы можем ехать?
— Да.
Казалось, он почувствовал себя полегче. Спутник же его наверняка был более трусливым и очень обрадовался, что можно поскорее убраться. Они сложили свои пожитки и сели на лошадей.
— Селям алейкум!
Я не ответил, но они восприняли мою невежливость весьма равнодушно. Через несколько мгновений два всадника исчезли за краем обрывистого склона.
Халеф все это время молчал. Теперь он обратился ко мне.
— Зачем ты отпустил этих негодяев?
— Я не имел права ни задержать их, ни убить.
— Ты, христианин, позволил уйти убийцам христианина!
— Кто тебе сказал, что они уйдут?
— Они уже далеко! Они достигнут Бир-Соиди, а оттуда поедут в Дебилу или Эль-Уэд, чтобы затеряться в дюнах.
— Этого они не сделают.
— А как же? Они же говорили, что хотят добраться до Бир-Соиди.
— Они лгали. Они поехали в Седдаду.
— Кто тебе это подсказал?
— Мои глаза.
— Что мы теперь будем делать?
— Прежде всего позаботимся о нашей безопасности. Здесь нас легко могла бы найти шальная пуля. Мы должны убедиться, действительно ли уехали эти мерзавцы.
Я поднялся к скалистому гребню и увидел двух всадников, отъехавших уже очень далеко в юго-западном направлении. Халеф последовал за мной.
— Вон они скачут, — сказал он. — Это направление на Бир-Соиди.
— Когда они отъедут достаточно далеко, то повернут на восток.
— Сиди, твой мозг кажется мне слабым. Если бы они сделали так, они должны были бы снова попасть нам в руки!
— Они полагают, что мы отправимся в путь только завтра, и, значит, думают, что получат хорошую фору.
— Ты угадываешь, но все же не находишь правильного решения.
— Ты так думаешь? Разве не говорил я тебе в верховьях вади, что одна из лошадей страдает петушиным шагом?
— Да, я видел это, когда они отъезжали.
— Вот и теперь я окажусь прав, говоря, что они едут в Седдаду.
— Отчего же мы немедленно не пустимся за ними вдогонку?
— Мы бы в этом случае опередили их, так как поедем прямой дорогой; тогда бы они наткнулись на наши следы и приняли бы все меры, чтобы не встретиться с нами.
— Тогда давай сядем у воды и отдохнем, поскольку до отъезда есть еще время.
Мы снова спустились к водоему. Я вытянулся на попоне, расстелив ее на земле, накинул на лицо конец своего тюрбана, словно платок, и закрыл глаза — не для того, чтобы заснуть, а чтобы обдумать наше последнее приключение. Но кто бы смог в убийственном сахарском пекле долгое время занимать свои мысли одним и тем же делом, тем более таким запутанным? Я и вправду задремал и успел проспать больше двух часов.
Отдохнув, мы отправились в путь.
Вади-Тарфои впадает в Шотт-Гарса. Следовательно, мы должны были оставить вади, если хотели попасть на восток, в Седдаду. Примерно через час мы заметили следы двух лошадей, шедшие с запада на восток.
— Ну, Халеф, узнаешь эти следы?
— Машалла, ты прав, сиди! Они едут в Седдаду.
Я спрыгнул с лошади и стал изучать отпечатки.
— Они проехали здесь всего каких-нибудь полчаса назад. Давай поедем помедленнее, иначе они нас увидят.
Отроги Джебель-Тарфои постепенно становились ниже, а когда солнце зашло и через короткое время взошла луна, мы увидели у наших ног Седдаду.
— Поедем дальше? — спросил Халеф.
— Нет, мы заночуем под деревьями, вон там, на откосе.
Мы отклонились немножко в сторону и нашли под оливковыми деревьями великолепное место для бивака. Завывание шакалов, тявканье фенека [29] и более басистый вой подкрадывающихся гиен — все эти ночные звуки не мешали нам спать. Когда мы проснулись, первым моим желанием было отыскать вчерашние следы. Я был убежден, что лошади направились в селение, но, к своему удивлению, обнаружил, что они не поехали в Седдаду, а повернули на юг.
