"Нужно живьем", – подумал Гольцев и шагнул вперед. Вода предательски плеснула под ногой. Гонта вздрогнул, обернулся и встретился взглядом с пограничником, в замешательстве вскочил и бросился в заросли осоки.
– Сдавайся! – сказал Гольцев, целясь в ноги.
Гонта обернулся, в глазах его вспыхнула злоба.
– Сейчас... – прохрипел он и взмахнул правой рукой.
Гольцев успел выстрелить и упасть в топь. Метнулось короткое пламя. Осколки гранаты с шипением впились в набухшие влагой кочки.
Вынырнув из трясины, пограничник снова провалился в нее по пояс. Гонта уходил по тропе. Гольцев нащупал в тине автомат, вскинул к плечу и нажал на спуск. Раздалось глухое чавканье. Откуда-то сбоку прогремел выстрел, затем – второй.
Словно поскользнувшись, Гонта рухнул лицом вперед на тропу.
Из-за валуна показался Крайков.
* * *
След гонтовской овчарки уводил в горы. Прончихин приказал Шикунову передать в штаб отряда направление поиска и, тяжело ступая, посвечивая себе фонариком, прошел немного вперед по склону горы. Дальше скалы обрывались под прямым углом.
Собака Гонты выбирала короткий прямой путь.
"Натаскали пса, хоть в альпинисты записывай", – зло подумал сержант и стал разуваться. Он по опыту знал: босая нога не скользит на гладких покатых камнях.
Подошедший Шикунов передал приказ Хайдарова идти по следу и сообщил, что им в помощь выслана поисковая группа.
Прончихин подумал, что группа догонит его с Шикуновым не раньше, чем через три часа. А что случится за это время, не мог знать ни он, сержант Прончихин, ни майор Хайдаров.
Там, где оборвется след, станет на пути бункер с часовым, затаившимся в темноте ночи. Он услышит шаги и поднимет тревогу. И тогда – бой. Сколько их там, грязных, заросших фанатиков-эсбистов, люто ненавидевших все советское? Прончихин нащупал в подсумке две гранаты, вспомнил, что у Шикунова только одна, и, вздохнув, пожалел, что не взял в отряде больше. В ночном близком бою без гранат худо. Сколько раз за войну в поисках "языка" забрасывал он лимонками немецкие блиндажи и землянки. Сержант осветил скалы и увидел почти отвесную стену.
– Шику нов, след!
Альта взяла влево и рванулась вперед, словно учуяла что-то близко, за выступом гребня.
Шикунов погладил собаку, успокаивая.
– Теперь тихо, – едва слышно приказал Прончихин, – обуйся...
Они ползли в кромешной тьме, рискуя сорваться вниз, прислушиваясь к звукам ночи. Каждые две минуты Шикунов легонько хлопал себя по голенищу сапога и ждал ответного сигнала. Прончихин решил держать дистанцию, чтобы в случае внезапного нападения прикрыть товарища огнем.
Внезапно Альта остановилась, шерсть у нее поднялась. Шикунов успокоил собаку и трижды хлопнул по голенищу. Прончихин тотчас подполз к проводнику.
– Альта чует чужого, – шепотом доложил Шикунов.
– Должно быть, пост на гребне, – сделал предположение Прончихин, – днем вся долина просматривается, ночью подступы тяжелые. Высокое гнездо свили "совы".
Сержант нащупал ракетницу. Ждать было бессмысленно. Их могли обнаружить в любую секунду. И Прончихин принял решение: идти вперед до первого оклика. Ракета разденет гору. И тогда – гранаты. Он рассчитывал на то, что эсбисты покинут бункер, рассчитывал на внезапность.
Сержант представил себе гряду камней, тянувшуюся поперек склона: он видел памятью там, за грядой, покатые спины скал, поросшие хилым буком, затаившуюся осыпь на крутом откосе горы. Он помнил эту местность по прошлогоднему прочесыванию. Но тогда они с Хайдаровым ничего не обнаружили, кроме старого немецкого наблюдательного пункта.
"Камень – не земля, щуп не возьмет, – подумал Прончихин. – Вот и зарылись в скалы. Скорей всего бункер сделали немцы, когда пытались зацепиться за горы в сорок четвертом".
Сержант разъяснил Шикунову план нападения на бункер. После оклика проводник бросает Альту вперед и выходит на гребень. К этому времени Прончихин высветит местность ракетой и вступит на гряду левее и выше. Важно успеть обнаружить вход в бункер и забросать его гранатами.
Шикунов осторожно полз вперед, сдерживая Альту. И вдруг, когда до гряды осталось несколько метров, проводник услышал откуда-то сбоку негромкое "Вер ист?"
– Фас! – не раздумывая, приказал пограничник и прижался к скале.
Тишину ночи разорвала автоматная очередь. Пули высекли искристую цепочку над головой Шикунова.
Гору залил белый призрачный свет ракеты, и проводник увидел Альту, повисшую на поднявшемся в рост человеке в ватнике. Шикунов взбежал на гряду, но близкий взрыв бросил его обратно на камни. Заныла левая нога. Зажав в руке гранату, проводник пополз к краю гряды, забирая правее, где начинался обрыв.
Прончихин не слышал оклика и, когда ударил вражеский автомат, рванулся с земли и успел пересечь гряду камней. Затаившись за выступом, он пустил ракету. В ее белом, мертвенном свете заметил, как внизу, метрах в пятнадцати от того места, где он стоял, бесшумно отошла в сторону скала и из темного зева горы по гребню ударила струя огня.
"Немецкий крупнокалиберный пулемет", – определил сержант.
И еще он понял, что скала открыла не вход в бункер, а амбразуру.
Прончихин прижался лбом к теплому гладкому камню, ожидая, пока погаснет ракета. Потом высунулся из-за выступа и метнул одну за другой две гранаты туда, где бушевал рыжий огонь вражеского пулемета.
Внизу тяжело грохнули два взрыва. Потом наступила тишина. И в этой тишине сержант услышал три коротких хлопка.
Приблизившись к тому месту, где лежал проводник, Прончихин заметил сгорбленную фигуру неизвестного, прижавшегося к скале, и Альту, готовую по первому приказу рвануться на бандита. Шикунов лежал в расщелине, не выпуская из рук автомата.
– Нога, – хрипло прошептал он, – не слушается совсем...
– Рация цела?
– Цела.
– Обыскивал?
Прончихин кивнул на задержанного.
– Да. Вот автомат. Немецкий... "шмайсер".
– Давай ногу.
Сержант слышал, как заскрипел зубами Шикунов, когда он стаскивал с него сапог, который был полон крови. Осколок прошил голенище и, перебив кость, застрял в ткани икры.
Прончихин забинтовал ногу, дал глотнуть проводнику водки из фляжки, которую всегда носил с собой, негромко сказал:
– Ты разворачивай рацию потихоньку, а я его допрошу.
Только на миг зажег фонарик сержант, но успел разглядеть мрачное, заросшее бородой лицо бандита.
– Сколько людей в бункере? – тихо, почти шепотом спросил Прончихин и направил автомат в грудь задержанного.
– Одиннадцать...
– Собака-связник пришла?
Задержанный кивнул.
– Где выход из бункера?
Бандит молчал. Прончихин снова на мгновение включил фонарик и повел автоматом.
